Море само по себе тайна. Оно — пространство, где соприкасаются между собой мир живущих и мир мёртвых.
Мне бы за море, в тёплые края... Рад бы, как говорится, в рай, да вот грехи не позволяют.
Море само по себе тайна. Оно — пространство, где соприкасаются между собой мир живущих и мир мёртвых.
Мне бы за море, в тёплые края... Рад бы, как говорится, в рай, да вот грехи не позволяют.
Слюной тоски исходит сердце,
Мне на корме не до утех
Грохочут котелки и дверцы,
Слюной тоски исходит сердце
Под градом шуток, полных перца,
Под гогот и всеобщий смех.
Слюной тоски исходит сердце
Мне на корме не до утех.
И каждый день солнце вспыхивает на закате,
И каждый день срывается с неба в море.
И каждый раз, подумав: хватит,
Не забудь о рассвете, что будет вскоре.
В наше море только в кроссовках заходить. Такое дело: колючие наросты устричных раковин больно впиваются в пятки, и нет никакой возможности терпеть эту рефлексотерапию, разве что просто не обращать на нее внимания, как это делает овчаровская детвора, или — тоже вариант — разрешить ей быть, как это делал один наш знакомый.
Море — как законная жена. Когда оно всё время под боком, хочется искупаться в речке.
По воле неба власть мне грозная дана,
Почтен и славен я меж светлыми богами,
Огромна мощь моя, для всех она страшна,
Владыка я и цать над синими волнами.
Хоть рифы есть в морях и тонут корабли,
Гонимы бурею, но — я тому свидетель -
Не ропщут на меня владетели земли:
Средь бурных волн моих не гибнет добродетель.
Нам нужны такие корабли на море,
Чтобы мы могли с любой волной поспорить.
Маяки нужны и нужен нам локатор,
А ещё нам верные нужны ребята.
И тогда вода нам как земля.
И тогда нам экипаж — семья.
И тогда любой из нас не против -
Хоть всю жизнь служить в военном флоте.
А ещё она увидела море. Внезапно весь мир перестал существовать для неё, и только бескрайнее пространство тихо лежало перед глазами. Сердце забилось так, что, казалось, слёзы вот-вот брызнут из глаз.
Кот мальчика на самом деле был Корабельным Котом. Потому что, когда перевёрнутый стол превращался в корабль, он непременно забирался туда. А ещё Кота можно было прикладывать к уху, как большую мягкую ракушку: в его мурчании слышался шум моря.