Как все, пойду, умру, убью,
Как все — себя разрушу,
Но оправданием — свою
Не запятнаю душу.
В последний час, во тьме, в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне!
И никогда не будет.
И если это Божья длань —
Кровавая дорога, —
Мой дух пойдет и с ним на брань,
Восстанет и на Бога.
Война — это ни что иное, как следствие жадности и эгоизма взрослых. А дети в этой ситуации — всего лишь невинные жертвы.
Хочет война превратиться в историю,
И у людей чтобы память о ней прошла:
Ждет лишь война, чтоб мир позабыл ее,
Чтобы вернуться опять она могла…
Войну развязывают не народы, а правители. Не солдат надо винить, а того, кто тащит их на войну.
Вадим Кастрицкий — умный, талантливый, тонкий парень. Мне всегда с ним интересно, многому я у него научился. А вот вытащил бы он меня, раненого, с поля боя? Меня раньше это и не интересовало. А сейчас интересует. А Валега вытащит. Это я знаю... Или Сергей Веледницкий. Пошел бы я с ним в разведку? Не знаю. А с Валегой — хоть на край света. На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны — кулаками, зубами... вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и
желание...
Они уничтожили наше оружие, но это оружие так или иначе устарело бы еще до начала следующей войны. В этой войне будет применено совершенно новое оружие, и та армия, которая в наименьшей степени будет скована устаревшим вооружением, будет будет обладать огромным преимуществом.
— Как глупо. Ты собираешься отказатся от жизни, которую чудом сохранил на поле боя?
— Именно потому, что она так тяжело мне досталась, я обязан это сделать.
…Пациенты с желтыми лицами перестали стучаться к ним в дом по вечерам. Старый Гомартели объяснял это просто — в войну люди не болеют, они умирают.
Бывает, нет сил, чтобы встать и идти,
И некомy помочь тебе на этом пyти,
И некомy сказать, что все бyдет хоpошо,
Что это только начало, а в начале тяжело.
Hелегко поднять тяжесть опyстившихся pyк,
Особенно тогда, когда тебя пpедал дpyг,
И каждый день пpевpащается в бешеный бой,
И это тоже война, но война с самим собой.
Cлайд с цитатой