Мы судим, говорим порою так прекрасно,
И мнится — силы нам великие даны.
Мы проповедуем, собой упоены,
И всех зовем к себе решительно и властно.
Увы нам: мы идем дорогою опасной.
Пред скорбию чужой молчать обречены, —
Мы так беспомощны, так жалки и смешны,
Когда помочь другим пытаемся напрасно.
Я у пророка украла веру, —
И он тотчас сошел с ума.
Он этой верой махал, как флагом,
Кричал, кричал... Постой же, друг!
К нему подкралась я тихим шагом —
Да флаг и вышибла из рук!
Любой судья и сам рано или поздно становится подсудимым; приговор ему выносят вынесенные им приговоры.
Досадно мне, и больно, и обидно —
Но я, увы, не вы, а вы — не я...
Довольно! Чем богата, тем и рада.
Мне даже нравится мой странный слог.
И будет, верю, за труды награда:
Ответная чета блестящих строк.
Но знаю, миру нет прощенья,
Печали сердца нет забвенья,
И нет молчанью разрешенья,
И всё навек без измененья
И на земле, и в небесах.
Любое судебное решение имеет смысл только тогда, когда его можно воплотить. Но если мы позволяем кому-то брать на себя наглость судить, разве мы не понимаем, какое будет решение?
Идея судебного процесса заключается в том, что, если заставить двух лжецов разоблачать друг друга, правда выплывет наружу.
— Вот интересно, как должен себя ощущать человек, который должен судить?
— Каждый день, разбирая чужие грехи, вспоминаешь свои.
Грех только один – самоумаление. Вижу, как гибнут от него те, кто могли бы не только себя спасти, но и других. И вянут, вянут бедные цветы… Как им сказать? Как им помочь? Ведь и я не сильна, пока одна.
Cлайд с цитатой