Кладбища кишат заурядными фехтовальщиками. Лучше уж вовсе не брать меч в руку, чем владеть им не в совершенстве.
Загнанная в угол крыса может укусить больнее.
Кладбища кишат заурядными фехтовальщиками. Лучше уж вовсе не брать меч в руку, чем владеть им не в совершенстве.
Загнанная в угол крыса может укусить больнее.
Мужчины так смешно носятся со своим понятием чести...
— Ты снова задержался?
— Просто не жди меня так рано, дорогая, и я всегда буду вовремя.
До того, как со мной будет покончено, я ещё не раз пожалею, что много кого пощадил...
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
Она ему всю душу отдала — осталось только тело.
На одном ленинградском заводе произошел такой случай. Старый рабочий написал директору письмо. Взял лист наждачной бумаги и на оборотной стороне вывел:
«Когда мне наконец предоставят отдельное жильё?»
Удивленный директор вызвал рабочего: «Что это за фокус с наждаком?»
Рабочий ответил: «Обыкновенный лист ты бы использовал в сортире. А так ещё подумаешь малость…»
И рабочему, представьте себе, дали комнату. А директор впоследствии не расставался с этим письмом. В Смольном его демонстрировал на партийной конференции…
— Фиксирую впереди нас остатки мощной энергии. Я думаю, это ловушка.
— Эй, да что может случиться?
— Что такое, людишки? Нервы сдают? Я вас жду.
— Куда он всё время убегает? Мы его чем-то обидели?
— Паразиты! Сколько вас надо уничтожить, чтобы вы знали своё место?
Сидеть на престоле годен, но стоять во главе России не способен.
Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я её высек; она врёт, ей-богу, врёт. Она сама себя высекла.