Эд Макбейн. Такова любовь

С тех пор я видел мертвые глаза более тридцати жертв — мужчин и женщин — и всегда видел в них одно и то же: все смотрели умоляюще, казалось, их насильно лишили того, с чем они не готовы были расстаться. Казалось, они умоляли, чтобы это им вернули. Казалось, они молча взывали:

— Пожалуйста, верните меня, я еще не готов!

0.00

Другие цитаты по теме

С каждой отнятой жизнью мы становимся меньше. Вот чего многие просто не понимают. Да, надо прекращать насилие и убийства, но если прибегать для этого к насилию и убийствам, вы только ухудшаете положение.

— Почему бы тебе, наконец, не выйти за меня замуж?

— Когда?

— Завтра же.

— Завтра я не могу. Завтра я очень занята.

Он умер — караван поэта покинул бренный свет.

Но чем исчислить нам утрату, — кто может дать ответ?

Глаза, не размышляя, скажут: «Лишь одного не стало»,

Но разум горестно воскликнет: «Сколь многих больше нет!»

Как и все его жертвы, он умер в момент наивысшего наслаждения.

…в сущности говоря, человека ни к чему не принудишь, человека можно лишь уничтожить, смерть – вот единственное насилие, которое можно по-настоящему над ним учинить. Человека не принудишь остаться в живых, не заставишь любить; по-настоящему властна над ним одна только смерть.

Осуществится то, к чему ты стремился делом. Над чем работаешь, то и создаешь. Даже если работаешь ради уничтожения чего-то. Объявив войну, я создаю врагов. Выковываю их и ожесточаю. И напрасно я стану уверять, что сегодняшнее насилие создаст свободу завтра, — я внедряю только насилие. С жизнью не слукавишь. Не обманешь дерево, оно потянется туда, куда его направят. Прочее — ветер слов. И если мне кажется, что я жертвую вот этим поколением во имя счастья последующих, я просто-напросто жертвую людьми. Не этими и не теми, а всеми разом. Всех людей я обрекаю на злосчастье. Прочее — ветер слов. И если я воюю во имя мира, я укрепляю войну. С помощью войны не установить мира.

Не страшно умереть, глядя в твои глаза..

В предсмертном крике даркина — боль всех погубленных им сосудов.

Порой мне кажется, что весь мир — сплошная ярость, несправедливость, насилие, стремление к смерти.

Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.

Дитя, что ей всего дороже,

Нагнувшись, подняла двумя руками мать,

Прижала к сердцу, против дула прямо…

— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!