Никто так яростно не убивает, не уничтожает, не затаптывает какую-либо идею, как человек, который некоторое время ей служил, а потом её предал.
Корабли тонут не сразу. Вначале дают мелкую течь. И люди хамеют не сразу — вначале позволяют себе робкие хамские вылазки. И любовь исчезает не сразу — вначале где-то возникает мелкая поломка. Поэтому нужно ремонтировать любовь при первой трещине, или ремонт выйдет очень дорогим.
Если человек уверен, что мог бы переплыть океан в бельевом тазике, но не готов прямо сейчас встать со стула и вымыть сковороду, в которой уже двое суток гниет куриный жир, значит у него что-то не то с реальной оценкой своих возможностей.
— Представь, где-то в труднодоступном месте существует кнопка, нажав на которую ты сделаешь всех людей здоровыми, довольными, богатыми, сытыми. Уничтожишь все болезни и даже, возможно, саму смерть. Именно ты – по твоей собственной воле, твоим собственным выбором. Нажмешь на нее?
– Да, – сразу сказала я.
– А я – нет, – ответила Кавалерия. – Когда-то да, даже если бы пришлось погибнуть, а теперь – нет. Для всего существует свое время. Раньше этого времени можно только повредить.
Все будет так, как должно быть. А хорошо или плохо, мы поймем после. Больно — это не всегда плохо, а приятно — это не всегда хорошо.
Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя, уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг обычно уже не лезет к этому народу.
Я знала немало людей с сильными страстями. ... Они грызли руки зубами до крови и катались по полу, ударяясь головой о батарею. Зимой шли на пруд топиться и не топились потому только, что по дороге их сбивала машина. В пятнадцать лет выпрыгивали с третьего этажа, когда их не пускали на дискотеку, доходили до остановки и в автобусе уже теряли сознание от перелома пяток. ...
Дальше одно из двух: либо они брали себя в руки и постепенно изживали это, либо их разносило вдребезги.
Поступок всегда важнее слов. Человек способен орать два часа — и помочь. Или два года сюсюкать — и предать.
Я навсегда запомнила один момент. Мой сын, он был тогда маленький, сказал: «Мама, помнишь, в кино была одна девочка? Монстр на нее нападал, и никто не защищал девочку от монстра?» Я с трудом припомнила, что мы и правда смотрели с ним какой-то дурацкий, совсем слабенький фильм про пришельцев. Я его и пересказать бы не смогла. А он снова: «Мама, помнишь: монстр нападает, а девочку никто не защищает!» Я говорю: «Помню». А он снова о своем, и опять одно и то же. Тогда я потеряла терпение. Говорю: «Да сколько можно! Неужели так страшно?» И забыла об этом. А он так поморгал-поморгал и больше уже не переспрашивал. А потом, уже много позже я поняла: его ведь даже не монстр испугал, а то, что девочку никто не защищал.
— ... А так, в широком смысле если рассуждать, бездарных вообще нет.
— Как это нет? Навалом всяких тупиц!
— Неправда. Любого человека возьми, даже самого... ну абсолютно любого — и у него обязательно окажется дар. Это может быть дар силы и защиты, как у Ильи Муромца, дар первооткрывателя, как у Беринга, дар надежды, слова, правды, терпения, сокровенного ума и еще сотни других даров. И самое скверное, что может произойти, — неправильно повернуть свой дар. Изменить ему. Предать.
Cлайд с цитатой