Чтоб быть родителем, нужно иметь железные нервы.
Как бы страшно их ни избивали, дети не могут ответить тем же. Даже если мать охаживает их рожком для обуви, шлангом пылесоса, рукояткой кухонного ножа, душит их, обваривает кипятком, они не пытаются от нее убежать, не смеют по-настоящему возненавидеть. Дети страстно стремятся любить своих родителей. Скорее они станут ненавидеть не родственников, а самих себя.
Это нервы, просто нервы, как оголённые провода, свисают во все стороны и за всё цепляются, причем здесь личность и степень её яркости, глупое ты существо?
Родительский дом — как перевалочный пункт, спокойная и приветливая гостиница для привала усталому страннику. Передохнуть и отдышаться, но не жить. Постоянно находясь на старом месте, пригреваешься в прошлом, оно-то притягательное, уютное. И глазом моргнуть не успеешь, как впадешь в вялую дремоту безволия. Чуть задержишься — потом не вырвешься. Кому хочется возвращаться во взрослую реальность, где нужно рвать, добиваться, преодолевать и не сдаваться? Никому! Никто не бежит стометровку после вкусного обеда, куда приятнее поспать часок-другой. Вот и с прошлым так. Нельзя пропустить минутку, когда пора встать и вернуться обратно.
У любого выросшего ребенка всегда будут вопросы к родителям. Но у каждого человека на земле лучшие родители из тех лучших, какие могли бы быть.
Мы покидаем сначала родительское гнездо, а потом, бывает, и свое первое семейное гнездо тоже, и всегда при этом ощущаем одну и ту же боль, потому что чувствуем себя навсегда осиротевшими.
— Может, ты просто не любишь детей?
— Вполне может быть. Как и многие люди, которые даже не задумываются, нужны ли им дети. Большинство вообще надо было бы лишить родительских прав.
.. Будьте добры, и пусть ребенок Ваш поймет, что Вы добры (сам, без подсказывания), и пусть запомнит, что Вы были добры, то, поверьте. Вы исполните перед ним Вашу обязанность на всю его жизнь, потому что Вы непосредственно научите его тому, что добро хорошо. И при этом он всю жизнь будет вспоминать Ваш образ с большим почтением, а может быть, и с умилением. И если б Вы сделали много и дурного, т. е., по крайней мере, легкомысленного, болезненного и даже смешного, то он несомненно простит Вам, рано ли, поздно ли, в воспоминании о Вас все Ваше дурное ради хорошего, которое запомнит. Знайте тоже, что более Вы для него ничего и не можете сделать...
«Дети как ножи, — сказала как-то моя мать. — Они наносят глубокие раны, хотя вроде бы этого и не хотят».
Cлайд с цитатой