Лучший мой друг — эхо, а почему? — Потому, что я люблю свою грусть, а оно не отнимает её у меня. У меня лишь один поверенный — ночная тишина... Почему? — Потому что она нема...
Самый звонкий крик — тишина,
Самый яркий свет — ночь.
Лучший мой друг — эхо, а почему? — Потому, что я люблю свою грусть, а оно не отнимает её у меня. У меня лишь один поверенный — ночная тишина... Почему? — Потому что она нема...
В том, чтобы спать одному, есть особое чувственное удовольствие, по крайней мере какое-то время, пока сон в одиночестве не начнёт обретать тихую грусть.
Но странно — он больше никогда не чувствовал себя одиноким. Когда подкрадывалось одиночество, скука или грусть, он просто закрывал глаза. А когда открывал, оказывался где-нибудь в другом месте, да и все остальное уже было иначе.
Грустные звуки ночные
Скупо падают в тишине.
Я одиноко брожу,
Словно их подбираю
Один за другим с земли.
I have my own fun,
I have my own sun.
I'm going back home,
I'll be there alone.
I don't wanna hear,
Things waiking my fear.
Я был один, как водолаз в батисфере, погруженный в чёрный океан безмолвия и притом смутно сознающий, что спасительный канат оборван и что его никогда не извлекут из этой безмолвной тишины...
В садах асфальтово-бетонных
Ночные распускаются огни.
И только лишь фонарь бездомный,
Глядя в окно, со мною коротает дни.
Мне шепчет ночь: “Прошу, останься!”
Но за руку берет и тянет за собою сон.
Я ухожу, и буду еще долго возвращаться,
Чтоб до последнего держать твою ладонь.
Во сне я птицей был, а может, не был,
Но поутру опять искал глазами неба…
Клевал краюхи хлеба с чьих-то рук,
Искал весну, но лишь зима вокруг.
Когда-нибудь в потоке лиц усталых,
Я все же разыщу свои родные берега.
Но, а пока за чередою взглядов талых,
Лишь тени солнца да холодные снега.
В этой полуторке трудно быть одному.
Отвезу в депо обратно свою память.
Голоса, что звучат, я ставлю на «mute»…
И в полной тишине я засыпаю.