Руководить государством — задача нравственного порядка.
Можно быть свободным и в стенах тюрьмы. Свобода — это явление духовное. Кто ею обладает, у того никто и никогда ее не отнимет. Как это сказал поэт? В цепях свободен! Есть люди, которые не свободны и за воротами тюрьмы. Тело можно заковать в цепи, дух — никогда. Мысль свободна!
Я вижу близкую гибель того государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью.
Там, где отсутствует власть закона, там нет места и какой-либо форме государственного строя.
Из всех сил, подчинённых государственной власти, сила денег, пожалуй, самая надежная, и потому государства будут вынуждены (конечно, не по моральным побуждениям) содействовать благородному миру.
— Тебе больше нечего сказать? — с изрядной прохладой осведомился Его Величество.
— Вообще-то… есть, — я с долей сожаления посмотрела на свои ноги, где на правой пятке прилип нехилый такой комок грязи, и дернула ногой. — Я думаю, что вам живется весьма нелегко. Тащить на себе такую тяжесть…
Блин. Не отцепляется.
— Толкая ее, как тяжелое бревно…
Вот сволочь! Намертво прилипла!
— Пихая вперед, ругаясь на дураков, которые бесконечно мешаются под ногами…
Нет, ну надо, какая зараза! И где я успела так извозиться?!
— Потея, сдирая в кровь руки…
Уф! Я, наконец, с раздражением отряхнула каблук и придирчиво изучила второй сапог. Но он, слава богу, оказался в порядке.
— …и все для того, чтобы неудобная, неподъемная и неповоротливая махина под названием «государство» хоть немного, но сдвинулась с места. Хоть чуть-чуть, но стала лучше. Медленно, постепенно, мучительно долго. Ведь у вас, если подумать, адская работа. И неблагодарная, к тому же: держать на себе небосвод очень трудно. Особенно, если стоишь на вершине совсем один, устало утираешь пот со лба, проклинаешь все на свете, но все же стоишь, держишь… просто потому, что больше некому отдать эту трудную ношу. И при этом каждый миг понимаешь, что тебе не только никто не поможет, но еще, что особенно грустно, даже не поймет…
Лучшие должны править во всех государствах и при всех режимах. Всякий режим плох, если в нем правят худшие.
Как трудно стало обладать женщиной. Когда-то муж возвращался с охоты на два часа раньше, чем было условлено, и находил в постели своей супруги какого-нибудь этакого пухлого красавчика. Что я говорю — в постели? Достаточно было застать ее в комнате вдвоем с мужчиной, и все уже было ясно. А в наши дни деловая жизнь вынуждает ее, хочет она того или не хочет, демонстрировать мужчинам свои икры, а в некоторых конторах занимаются любовью с такой же легкостью, как моют руки, — главным образом для того, чтобы украсть у нас, работодателей, несколько минут рабочего времени! Можно ли думать о разоблачениях, когда супружеская измена так же мало бросается в глаза и столь же мало значит, как мытье рук?
Дело правителя не в том, чтобы в каждую дырку с затычкой влезать и каждый чих платочком вытирать. Дело твое, государь, — сделать так, чтобы дырок таких не было, а коли и случатся, так чтобы сами они, без твоего участия, быстро слугами честными затыкались.
Вы же проецируете библейскую притчу на реальную машину нацистского государства. Вы подумайте, притча о совести человеческой и нацизм, машина, которая в принципе своём лишена совести. Ну я не знаю, с камнем на дороге или со стеной, на которую вы натолкнулись, вы же не будете общаться, как с существом, себе подобным?
Cлайд с цитатой