Сегодня кажется, что мир разбит на части,
Что никогда его осколки не собрать...
И жизнь черна, и ты сейчас не властна
Мои слова расслышать и понять...
Но потерпи, позволь себе поверить,
Что есть предел у боли и у слёз,
Что будет день, что он уже у двери,
Что новый свет с собою он принёс...
Тихо падают с ресниц
Капли...
И не выплакать никак
Чувство.
Мне от жесткости границ
Страшно,
От закрытости твоей
Душно...
Я спросила у дедушки Зифуса, почему так произошло, что Зафар полюбил другую девушку и не женился на мне, а я осталась без пары, ведь на Зару такое бывает очень редко. Дедушка Зифус сказал мне, что у них в душах целые невидимые шары, а в моей душе невидимый шар разбился на мелкие осколки, и поэтому я должна его починить. И тогда я тоже смогу быть такой же счастливой, как и все на Зару, и кто-то сможет увидеть свет внутри меня и возродить в моей душе любовь. Я спросила, что нужно делать, чтобы починить свой невидимый шар. А дедушка сказал мне приходить сюда и смотреть на океан, а еще записывать свои мысли. И вот я сижу здесь и пишу их. Это скучно. Мои мысли густые и тягучие, как горячая карамель из соседней конфетной лавки. Только совсем не сладкие, а какие-то безвкусные.
Забывать надежды — пустое дело:
где-то в сердце живет огонек, не гаснет.
А с мечтами всё обстоит сложнее:
разум точно знает — они напрасны.
Поправимо ли это? Разбито сердце,
из осколков целое — нет, не склеить.
Даже музыкой что-то мне не согреться.
Даже в дружбу что-то мне не поверить.
Пополам пощады, пополам!
Каждому из нас — своё спасенье,
Каждому — хоть капельку прощенья.
Оба виноваты. Пополам!
Мои личные дела оставались все так же плохи и беспросветны, что и раньше.
Можно сказать, они были такими с дня рождения. С одной лишь разницей — теперь я мог время от времени выпивать, хотя и не столько, сколько хотелось бы.
Выпивка помогала мне хотя бы на время избавиться от чувства вечной растерянности и абсолютной ненужности.
Все, к чему бы я ни прикасался, казалось мне пошлым и пустым.
Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь — обещание! Он совсем как маленький принц из сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды!
Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят её и лелеют. Но люди растут без садовника. Маленький Моцарт, как и все, попадёт под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречен.
Надежда… Знаете, что сказал Дизель об этом? Он сказал так: чем становишься старше, тем меньше разочарований. Потому что отвыкаешь от надежд. Надежды, они больше юношей питают. Только природа не любит несправедливостей. Если она даст тебе счастье, она обязательно навязывает и принудительный ассортимент, уравновешивает счастье заботами. Сыплет их столько, чтоб чашки весов уровнялись. Сил нет... Приходится отказываться и от того, и от другого.
Я захлебнулась в слезах собственной любви, и никакое сердце уже не станет мне пристанищем.
Нет ничего страшнее, чем смесь параноидальных мыслей, глупой надежды и горькой, отчасти ироничной правды.
– Что ж… – Гор встал и направился к выходу. – Прости, что отнял у тебя время, Давид. Продолжай затыкать своё одиночество работой. Когда Айя улетит, тебе придется работать еще больше, чтобы не чувствовать ни боли, ни вины.
Cлайд с цитатой