Мой Глеб Самойлов ещё сидит на стуле,
Мой Фил Ансельмо ещё с «Пантерой» в туре,
Мой Виктор Цой ещё не купил москвич,
Мой Курт Кобейн ещё не подсел на герыч.
Мой Глеб Самойлов ещё сидит на стуле,
Мой Фил Ансельмо ещё с «Пантерой» в туре,
Мой Виктор Цой ещё не купил москвич,
Мой Курт Кобейн ещё не подсел на герыч.
А что не так-то, вроде было нам весело -
Так весело, что теперь друг друга бесим.
А я тебя такой, какой ты есть, так и не видел,
И наши случки нам кто-то за любовь выдал.
На запад солнца, к югу от границы,
Там жизнь моя несется на излете сбитой птицей.
И мне кажется, еще вчера я с клумбы рвал цветы,
Но, мама-мама, большие мальчики уже седые...
Городской смог как чародей меняет людей,
Неутолимый голод не щадит ни отцов, ни детей.
Город, где пара нулей не делают погоду
Где в порядке вещей друг-друга не видеть по году.
И, походу, лучше с самого начала
Вырезать и спрятать сердце, чтобы не мешало.
Рагнара всегда любили больше меня. Мой отец. И моя мать. А после и Лагерта. Почему было мне не захотеть предать его? Почему было мне не захотеть крикнуть ему: «Посмотри, я тоже живой!» Быть живым — ничто. Неважно, что я делаю. Рагнар — мой отец, и моя мать, он Лагерта, он Сигги. Он — всё, что я не могу сделать, всё, чем я не могу стать. Я люблю его. Он мой брат. Он вернул мне меня. Но я так зол! Почему я так зол?
Я охотно повторяла парадоксы, вроде фразы Оскара Уайльда: «Грех — это единственный яркий мазок, сохранившийся на полотне современной жизни». Я уверовала в эти слова, думаю, куда более безоговорочно, чем если бы применяла их на практике. Я считала, что моя жизнь должна строиться на этом девизе, вдохновляться им, рождаться из него как некий штамп наизнанку. Я не хотела принимать в расчет пустоты существования, его переменчивость, повседневные добрые чувства. В идеале я рисовала себе жизнь как сплошную цепь низостей и подлостей.
Город сошел с ума, люди куда-то спешат,
Медленно затвердевает моя душа.
Кухню наполнил дым тлеющих сигарет,
Еле слышны отголоски вчерашних побед.
Мне бы сейчас полетать над облаками,
В параллельный мир окунуться с головой,
Мне бы сейчас полетать, взмахнуть руками,
Но падать больнее всего.
Сожги мой крик в тишине.
Забудь мой образ, прошу...
Я не хочу быть как все
Забудь меня, я ухожу.