Медь — это кровь! Медь — это жизнь!
Вы — просто мясо! Мясо без души!
Медь — это кровь! Медь — это жизнь!
Кто из нас не потерялся? Кто не потерялся!? Все мы здесь потерялись на этом острове. Все застряли... И каждый из нас должен найти свой собственный путь.
Мне нравилась кровь, этот истинный напиток богов. Осознание того, что пьешь нечто, что еще мгновение назад было живым, является чем-то торжественным. Но это поймут лишь избранные, а не вы — те, что останутся среди живых. Я был назначен на этой земле, чтобы ощущать и насыщать свой организм уходящей жизнью.
— Извините мою стремительность, но испанская кровь самая горячая, верно?
— Я свою на лето охладила.
Я тебя своей любовью
Утомил, меня прости.
Я расплачиваюсь кровью,
Тяжкий крест устал нести.
Кровь – не жир, не масло – краска,
Смоется, как акварель,
Станет белою повязка,
Станет чистою постель.
И не станет лжи и блажи,
Всё исчезнет без следа,
Смоет красные пейзажи
Равнодушная вода.
Это Сандра, говорят, она слышит голоса... Голоса, которые заставляют ее делать ужасные вещи.
Губы твои имеют такой горький вкус. Не вкус ли это крови?... А может быть, вкус любви?... Говорят, у любви горький вкус… Ну и что из того, что горький? Что из того? Я все же поцеловала тебя в уста, Иоканаан.
Время тихо уходит, и наивная ложь,
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной,
Она капает на пол липкой жидкостью красной.
— Клянусь смертью Христовой, это настоящие слёзы!
— Да. Но нам надо остерегаться, каждая слеза её будет оплачена бочкой крови.
Лисе сказали:
— Вот тебе сто динаров за то, что ты вручишь по назначению письмо, адресованное гончей собаке.
— Вознаграждение очень большое, — ответила лиса. — Но у меня правило: не ходить по дорогам, на которых есть следы крови.