Metal Gear Solid

— Снейк... выглядишь ужасно.

— А ты не стареешь, Фокс. Что тебе нужно от меня?

— Я узник смерти. Ты можешь освободить меня.

— Что с Наоми? Она мечтает отомстить мне. Ты один можешь остановить её.

— Наоми... Нет, я не могу.

— Почему?

— Потому что я убил её родителей. Я был молод, и не смог заставить себя убить её. Я был так разбит, что решил взять её с собой. Я относился к ней как к родной сестре, чтобы смыть вину за содеянное. Она даже называла меня своим братом. Мы выглядели как счастливая семья, но всегда, когда я смотрю на неё, я вижу глаза её родителей. Снейк... скажи ей... скажи ей, что я очень виноват перед ней. Прямо сейчас, на твоих глазах я могу наконец-то умереть. После Занзибара... после нашей битвы...

0.00

Другие цитаты по теме

— Снейк, тело мастера Миллера нашли в его доме, он умер около трёх дней назад! Ты разговаривал...

— ... со мной, дорогой братец!

— Ликвид!

— Снейк! Нравятся мои очки? Ты наведёшь оружие против своего брата?

— Почему ты притворился мастером?

— Так я мог легко управлять тобой. Должен сказать, работаешь ты неплохо. Ты четко выполняешь приказы, без лишних вопросов. Ты потерял воинскую честь, Снейк. Ты стал всего лишь инструментом. Остановить запуск ядерной ракеты, спасти заложников, это всё для отвода глаз. Пентагон лишь желает, чтобы ты вошёл с нами в контакт. Это убило президента ArmsTech и Декоя Октопуса. Пентагон мечтает получить Метал Гир невредимым вместе с телами генных солдат. С самого начала Пентагон использовал тебя для распространения FOXDIE. Но Оцелот, ты и я ещё живы, значит мы не заразились.

— Сбой в программе вируса?

— Хм, возможно. В любом случае, если это не убило тебя, значит и мне нечего опасаться, ведь у нас одинаковый генетический код.

— Выходит это правда, что ты и я...

— Близнецы!

— Как и сказал босс... я больше не нужен этому миру... но моё тело не останется в нём. Мои дух и плоть отойдут к предкам, и я вернусь к матери-земли, породившей меня. Снейк!!! Я буду наблюдать за тобой. Понял?! Снейк... возьми эту карточку, она откроет ту дверь.

— Почему ты это делаешь?

— Ты, Снейк, не был создан природой. Ты и босс. Вы из иного мира. Мира, о котором я не желаю знать. Ступай на битву с ним, а я буду смотреть на вас сверху.

— Нас связывают лишь проклятые гены! «Les Enfants Terrible» [Ужасные дети]. Ты в порядке, тебе достались доминантные гены отца, а у меня некорректные, рецессивные. Я был создан лишь для того, чтобы быть твоей тенью. Всё ради тебя.

— Выходит, я лучший?

— Верно. Можешь понять, каково осознавать что ты мусор с того дня, как родился?! Но я лишь прихоть своего отца.

— Вот почему ты одержим Биг Боссом? Извращённая форма любви.

— Любви? Ненависть! Он всегда говорил, что я худший! А теперь пришло моё время! Ты должен понять меня, брат! Ты убил нашего отца своими руками! Ты украл мой единственный шанс отомстить! Я закончу работу начатую отцом. Я превзойду его. Я уничтожу его! Хорошо, что я — не ты. В отличие от тебя, я горжусь тем, что заложено в моих генах.

— Я родилась на поле боя. Выросла на поле боя. Стрельба, сирены, крики... Они были моими колыбельными... Преследуемые, словно псы, день ото дня... изгоняемые из наших рваных укрытий... Такой была моя жизнь. Просыпаясь, рядом с собой я видела трупы близких людей. Я смотрела на утреннее солнце, и молилась, чтобы пережить этот день. Правительства были слепы к нашим страданиям. Потом появился он. Мой герой... Саладин... и забрал меня с собой...

— Саладин? В смысле... Биг Босс?!

— Снейк...

— Кто ты? Откуда ты знаешь моё имя?

— Это я... Кайл Шнайдер. Помнишь меня?

— Шнайдер? Лидер сопротивления Внешнего Рая? Мне казалось, ты погиб.

— Снейк, ты ещё слишком молод... Это не они пытались убить меня. Это всё твоя страна. После того, как ты уничтожил Метал Гир, НАТО разбомбила Внешние Небеса. Мы потеряли все, включая сопротивление, наши семьи... и наших детей. Дети Аутер Хэвена — сироты войны. НАТО не хотели, чтобы мир узнал их историю. Однажды они поступят так же и с тобой. Но он... он спас нас. Он подарил нам новую землю, мы обрели новую семью...

— Кто?

— Скоро ты узришь его величие. Снейк, не злюсь на тебя... Я расскажу тебе, где находится Кио Марв. Его охраняет Зеленый берет на первом этаже... прощай, Снейк...

— У меня нет семьи. Был один человек, который сказал, что он мой отец...

— Где же он?

— Погиб... от моей руки. Биг Босс.

— Что? Биг Босс был твоим отцом?

— Так он сказал... Это всё, что я знаю.

— И несмотря на это, ты всё равно убил его?

— Ага. Эта травма всей моей жизни...

Рагнара всегда любили больше меня. Мой отец. И моя мать. А после и Лагерта. Почему было мне не захотеть предать его? Почему было мне не захотеть крикнуть ему: «Посмотри, я тоже живой!» Быть живым — ничто. Неважно, что я делаю. Рагнар — мой отец, и моя мать, он Лагерта, он Сигги. Он — всё, что я не могу сделать, всё, чем я не могу стать. Я люблю его. Он мой брат. Он вернул мне меня. Но я так зол! Почему я так зол?

Эти стихи, наверное, последние,

Человек имеет право перед смертью высказаться,

Поэтому мне ничего больше не совестно.

Я охотно повторяла парадоксы, вроде фразы Оскара Уайльда: «Грех — это единственный яркий мазок, сохранившийся на полотне современной жизни». Я уверовала в эти слова, думаю, куда более безоговорочно, чем если бы применяла их на практике. Я считала, что моя жизнь должна строиться на этом девизе, вдохновляться им, рождаться из него как некий штамп наизнанку. Я не хотела принимать в расчет пустоты существования, его переменчивость, повседневные добрые чувства. В идеале я рисовала себе жизнь как сплошную цепь низостей и подлостей.