Вы, понимающие жизнь
за пределами видимости,
вы, тонко чувствующие этот мир,
вы, последователи беспредельности,
приходите ко мне,
порассуждаем о вечности.
Ну где же вы?
... Или опять что-то с транспортом?
Вы, понимающие жизнь
за пределами видимости,
вы, тонко чувствующие этот мир,
вы, последователи беспредельности,
приходите ко мне,
порассуждаем о вечности.
Ну где же вы?
... Или опять что-то с транспортом?
Представители рода человеческого, за редкими исключениями, любят поговорить; вопрос лишь в том, как вызвать их на откровенность.
... Я помню беседы, помню времена, когда они случались. Предложения. Люди ими изъяснялись. Люди говорили нечто вроде: «Я очень нервничала перед встречей с ним, но когда пришла, он меня быстро успокоил, и мы мило провели вечер». Это примерно десять лет назад. Не сто! В конце концов люди совсем откажутся от слов. Просто станут показывать языки, на которых будут картинки наподобие тех, что есть сейчас в мобильных.
... повествование на самом деле бесконечно, подходит к концу лишь время, отведенное рассказчику.
Когда же друг другу на одну и ту же тему лгут двое, раскусить собеседника крайне маловероятно.
Действительно парадокс. Имея в запасе вечность, можно успеть меньше, чем имея мало времени.
— Я думаю, если бы у меня была вечность, я бы все равно спешил.
— Ну, так она у тебя есть. Спеши. Только не забудь, вечность убаюкивает и усыпляет
— Иногда мне кажется, что как волка ты меня любишь больше.
— Иногда так оно и есть. Может быть, дело в том, что волки не умеют разговаривать?
Думаю, даже за несколько минут до того, как покончить с собой, я все равно не осознала бы весь ужас этих слов: «никогда», «навсегда». Его постигаешь, только когда умирает человек, которого любишь, и тогда становится плохо, так плохо. Будто погас фейерверк, и ты в полной тьме. Больно, одиноко, к горлу подкатывает тошнота, и каждое движение стоит усилий.