Конформизм и снобизм спят в глубине каждой постели...
Как будто этот диалог, напряжённый, бессвязный, а иногда физически жестокий, который мы ведём, вернее, пытаемся вести, превращается в железный занавес между двумя людьми.
Конформизм и снобизм спят в глубине каждой постели...
Как будто этот диалог, напряжённый, бессвязный, а иногда физически жестокий, который мы ведём, вернее, пытаемся вести, превращается в железный занавес между двумя людьми.
Они так сыты неприятностями, заботами, глупым телевидением, пошлой прессой, что бескорыстие кажется им чем-то непонятным.
Я никогда не откажусь от мысли, что только борьба крайностей в нас самих, борьба противоречий, пристрастий, неприятий и прочих ужасов может дать крошечное представление о том, что есть жизнь.
... почему всегда, какой момент ни возьми, рука наша тянется не поддержать ближнего, а схватить тюбик с таблетками, флакон, бутылку?
Неопределенный продукт неопределенной эпохи, для которого определенным было только одно: деньги, которыми он набивал карманы, — и только их он желал, только их стяжал, и во всех случаях только для себя.
Оба они — пара никчемных добряков в этом городе — чужом, гнетущем и равнодушном к обаянию и прелестям.
Безделье — такой же сильный наркотик, как и труд. Если великого труженика лишить работы, окажется, что он начинает худеть, чахнуть, впадать в депрессию и т. д. Но лентяй, подлинный лентяй, проработав несколько недель, оказывается в состоянии прострации. Он чахнет, худеет, впадает в депрессию и т. д.