— Твоя мама знает, что ты здесь?
— Нет. И, пожалуйста, не говорите ей.
— Я не разговариваю с этой... Мы с твоей мамой редко разговариваем.
— Твоя мама знает, что ты здесь?
— Нет. И, пожалуйста, не говорите ей.
— Я не разговариваю с этой... Мы с твоей мамой редко разговариваем.
— Сегодня у нас годовщина, а он забыл.
— Он многое забывает.
— 17 лет. А сколько ты живешь...
— 20. 18. 22. У меня с арифметикой плохо.
— Ты же бухгалтер.
— Это другое. Это мужские числа. А годы брака — это женская арифметика.
— Что ты делаешь?
— Я есть хочу.
— Уймись. Думаешь, я не видела, как ты съела и выпила всё, что можно, в магазине? И как тебя не выгнали после 7-ой чашки латте?
— Чашечки маленькие.
— Да, в отличие от тебя.
Буш стал верховной властью и пренебрегает ООН. Он военный преступник, и сейчас я должен стать одним из убийц его распоряжений.
И все они играют на поле для гольфа,
И пьют свой сухой «Мартини».
И у всех них замечательные дети.
И дети ходят в школу,
И дети ездят в летний лагерь,
А затем ходят в университет,
Где их помещают в классы-коробки,
И они выходят оттуда все одинаковые.
И мальчики идут в бизнес,
И женятся, и растят детей,
В домах-коробочках of ticky tacky [из дешевого, непрочного материала],
И все они выглядят совсем одинаково.
And they all play on the golf course
And drink their martinis dry,
And they all have pretty children
And the children go to school,
And the children go to summer camp
And then to the university,
Where they are put in boxes
And they come out all the same.
And the boys go into business
And marry and raise a family
In boxes made of ticky tacky
And they all look just the same.
— Энди?
— Я занят. Боже, как это здорово. Это так здорово, Нэнси.
— Что ты пишешь?
— Эссе.
— А почему ты пишешь в женском туалете?
— В мужском пахнет мочой.