Счастье, за которое он уцепился, остановилось; апрельский этот день замер навеки, и где-то, в другой плоскости, продолжалось движение дней, городская весна, деревенское лето — смутные потоки, едва касавшиеся его.
Когда произносишь «лимон», делаешь поневоле длинное лицо, а когда говоришь «апельсин», — широко улыбаешься.
И сердце сильно так в груди
Стучит, как будто ждет чего-то...
Как будто счастье впереди
И унесла зима заботы!
Если ты проснулся в апреле,
А за окном мороз,
Это не значит, что нужно скорее
Падать в анабиоз.
Если ты проснулся в апреле,
А за окном чума,
Это не значит, что жизнь серее
И что твой дом — тюрьма.
Если ты проснулся в апреле,
Будь спокоен, свети.
Скоро распустятся все деревья.
Счастье, оно внутри.
В каждом моменте встречайся с жизнью
И излучай добро.
Даже не думай, что это кризис.
Это — новый виток.
В самом деле: человеку, чтобы счастливо существовать, нужно хоть час в день, хоть десять минут существовать машинально.
Он продолжал молчать, и она замолчала тоже, и стала рыться в сумке, мучительно ища в ней тему для разговора.
Всякое будущее неизвестно, — но иногда оно приобретает особую туманность, словно на подмогу естественной скрытности судьбы приходит какая-то другая сила, распространяющая этот упругий туман, от которого отскакивает мысль.
Вот почему, почему в апреле всегда кажется, ещё немножко и всё наконец-то будет хорошо. И в мае, когда начинают цвести вишни, кажется: да-да-да, вот-вот-вот, оно, оно, ещё чуть-чуть — и... И! Неизвестно что, непонятно как, неведомо зачем, но будет-будет-будет, сбудется, и тогда начнётся настоящая жизнь, сейчас и вообразить невозможно, какая она, только тосковать оттого, что ещё не началась.
Cлайд с цитатой