– А чего он, автор этот, в нашу жизнь всё время лезет? – спросил вдруг Случайный Охотник. – Своей у него, что ли, нету?
Стремительная развязка – причём развязывается отнюдь не то, что было завязано.
– А чего он, автор этот, в нашу жизнь всё время лезет? – спросил вдруг Случайный Охотник. – Своей у него, что ли, нету?
На последние деньги накупили пустых круассанов и накормили ими всех, в ком сохранилась хоть капля здравого смысла. Таких набралось немного – некоторым из них досталось даже по два пустых круассана, съев которые они сразу сказали: «Лучше бы один, но с чёрной смородиной».
Когда наши войдут в Вашингтон,
Когда сдуются все г*ндоны,
Когда всем взойдет солнце одно,
И не разъ*бется об дно, заходя в океан,
Тогда мы наверно достигнем нирваны...
— Ну и дела, — проговорила мама, входя с площадки в дом и закрывая дверь. — Единственный член семьи, у которого есть нормальные отношения, — социопат.
Мы были друг у друга и, казалось, готовы были просидеть всю зиму на одном диване, наблюдая столкновение атмосферных фронтов сквозь большое окно гостиной.
Всё лишено смысла, кроме разве что бледного плеча, на которое можно положить голову и закрыть глаза, грызя орехи кешью, и лучше всего – в ванне, наполненной горячей водой.
Просто мне грустно. Очень грустно. И перед тобой неудобно. Я лишь требую от тебя и ничего не даю взамен. Говорю что в голову взбредет, вызываю, таскаю за собой. Но ты — единственный, с кем я могу себе такое позволить.