Кавалаанцы верят, что человек — это сумма всех его имён, и у них имена значат очень много. На других планетах тоже, но кавалаанцы знают в этом толк больше других. Вещь без имени не существует. Если она существует, она должна быть названа. И наоборот, если дать имя вещи, то где-нибудь, на каком-нибудь уровне она появится, будет существовать.
Встреча старых любовников — достаточно тривиальная ситуация, в которой оба испытывают неловкость. Оба не знают, стоит ли снова открывать давно закрытые двери, желает ли другой пробуждения спящих чувств или хочет всё оставить как есть.
— Может быть, что-то [чувства] ещё осталось, Гвен?
Она пристально посмотрела на него.
— Неправильный вопрос, Дерк, ты сам знаешь. Всегда что-то остаётся. Если с самого начала что-то было. Иначе нет смысла и говорить. А если было что-то настоящее, то обязательно что-то остаётся, ломоть любви, стакан ненависти, отчаяния, негодования, физическое влечение — что угодно. Но что-то остаётся.
— Не знаю, — вздохнул Дерк, задумчиво глядя вниз. — Мне кажется, ты была единственным настоящим в моей жизни.
— Печально, — прошептала Гвен.
— Да, — отозвался он. — Согласен.
— Ты уже дала ему имя, Игорь. С того момента, как вещи называют, они начинают существовать.
На небе должны быть звёзды. А у человека должен быть друг, тейн, долг — то, что он ставит превыше себя.
Убеждаюсь, что не понятия не люблю, а слова. Назовите мне ту же вещь другим именем — и вещь внезапно просияет.
Убеждаюсь, что не понятия не люблю, а слова. Назовите мне ту же вещь другим именем — и вещь внезапно просияет.
Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.
Cлайд с цитатой