— Ты же убиваешь людей!
— Нет, я убиваю парней.
— Ты же убиваешь людей!
— Нет, я убиваю парней.
— Ты воровала у меня игрушки! Наливала лимонад мне в постель!
— Да. А теперь я сожру твоего парня.
— Знаешь, что это? Это нож для бумаги!
— Ты купила оружие в канцелярском магазине? Черт, чтобы ты сдохла!
Я выгляжу как бука. Кожа пожухла, а уж волосы просто как пакля. Жуть, я стала как все!
— Внимание, показываю как убить Дракулу! А также всех остальных монстров.
— Нет, мне нравится этот «убийца»! Я твоего папу и дедушку, и прапрадедушку, всех на ноль умножил. Когда уже вы, Ван Хельсинги, избавитесь от ненависти?
Убийство и сексуальный акт часто завершаются одним и тем же вопросом: что делать с телом? В случае сексуального акта можно просто уйти. Убийство же не допускает подобной вольности. Потому-то оно и связывает людей куда теснее.
— У вас несчастный вид.
— Я несчастен. Мне надоели люди, которые прикрывают религией мерзости, которые они совершают.
И убийство — это тоже свобода воли человека. Тут вы правы. Нельзя дать свободу в творении добра и ограничить её в творении зла.
— Мы должны жить на ферме: земля, свежий воздух, цыплята, уединение...
— Это именно то, что нужно плохим парням чтобы пытать тебя!
Один отшельник, ступив на могилу разбойника, сказал:
— Ну и герой! Сколько душ ты загубил, пока наконец не успокоился в могиле! Я бы на твоем месте и в гробу не нашел покоя.