Если мы станем общаться ближе, то всё, несомненно, изменится.
Каждому из нас в жизни необходим человек, который никогда ничего не приукрашивает. Моя беда в том, что у меня таких людей слишком много.
Если мы станем общаться ближе, то всё, несомненно, изменится.
Каждому из нас в жизни необходим человек, который никогда ничего не приукрашивает. Моя беда в том, что у меня таких людей слишком много.
Жить — значит постоянно ждать и много соприкасаться с людьми.
Мера куртуазности проста: ее всегда должно быть немного больше, чем это диктуют обстоятельства, и тогда все будут счастливы.
Я так и не научился нормально общаться с людьми. Я хочу отвечать им взаимностью, но у меня ничего не выходит. Словно между нами невидимая черта, которую я не могу переступить.
В нашей стране на 68 обычных детей приходится один ребёнок с диагнозам аутизм. Но если вы можете забыть на минуту о том, что врачи и многочисленные нейротипики говорили о вашем сыне... Что если мы ошибаемся? Что если мы неправильно проводим оценку умственных способностей детей-аутистов? Ваш сын не хуже остальных, он другой. Ожидания, которые вы возлагаете на его будущее, могут со временем осуществиться. Возможно, он женится, у него будут дети, он будет самостоятельно себя обеспечивать. А может быть, и нет. Но я уверяю вас, если мы будем ориентироваться на ожидания внешнего мира в отношении наших детей, они останутся здесь, потому что ожидания эти невелики. Возможно, способности вашего сына значительно больше, чем мы предполагаем. Возможно, не исключено, что он просто не знает, как нам это показать. Или мы... ещё не научились это видеть.
Вещи находят, отношения строят, «любовь не ищет своего».
Мы коммуницируем не потому, что нам есть что сказать. Мы вступаем в коммуникацию для того, чтобы избежать встречи с самими собой, чтобы скрыть от себя свою пустоту.
Я уверен, что два человека могут общаться как личности, а не как представители своих народов.
— Я не с Аркана. Я наш, земной. Но ты мне не верь, потому что верить нельзя никому.
— Как говорил старина Мюллер в «Семнадцати мгновениях весны», — не удержался я, — «верить нельзя никому, мне — можно».
— Мюллеру, если хочешь, можешь верить. — Дима кивнул. — Мёртвым можно верить.
Всё на свете вздор, есть только одна роскошь — роскошь человеческого общения.