Витторио Альфьери

Была пора, была, мой сын, я знаю,

Когда, как ты, нетерпелив и горд,

Я пошатнуть готов был государство,

Чтоб под его руинами погибли

Врагов страны и жизнь, и достоянье.

Ведь юности всё кажется легко!

0.00

Другие цитаты по теме

Русские — вечные хлысты, невесты... Говоря миссионерским языком, «грязная девчонка» лежит в основе всех наших европейских увлечений. «Жди дружка издалека», — говорит народная поговорка девушкам. Никогда «жених» не отыщется под боком, в соседстве. Ну, вот «издалека» и русские «ждут женишка» (Спенсер, Бокль). Подождите, когда-нибудь русским вскрутит голову какой-нибудь негритянский философ. Революция — это какой-то гашиш для русских. Среди действительно бессодержательной, томительной, пустынной жизни.

Один день в году президент говорит: «Система! Помни, что есть народ!» Система в этот день потеет, вспоминает... Она как с народом разговаривает? По-хамски! У системы — глаза холодные. Она осталась барской, олигархической, какой угодно ещё... И с нею никакие прорывы не выполнишь! Или система, или прорывы, приходится выбирать. Система один день напрягается и слышит президента, который говорит с народом, в этот день ей страшно, а потом этот страх уходит.

Как украинцы относятся к государству? В гробу оно его видало! Ну конечно, его так нельзя построить! Попробуйте строить дом, в котором ты не собираешься жить. Как вы строите крышу, которая не защищает вас от дождя?

... Когда преступники — это само государство, нам приходится действовать любыми методами, чтобы спасти невинных.

Не рассчитывать во всём на государство. Увы! У него столько разных обременений, что на бескорыстную помощь людям возможностей почти не остаётся.

И я увидел, что там, в моем родном городе, стало совсем нельзя жить. Не оттого, что красный террор, а оттого что никто ему не противостоит. Люди просто живут и ждут, чем всё закончится.

Царь не верил в себя, как в Помазанника, веру занимал у Распутина, тот захватил власть и втоптал царя в грязь. Хлыст Распутин — разложение церкви, Николай — разложение государства соединились в одно для погибели старого порядка (народ вопил об измене). Министры говорят речи, обращаясь к столичным советам, съездам, к советам съездов, к губернским комитетам, уездным, волостным и сельским. А во всех этих съездах, советах и комитетах разные самозваные министры тоже говорят речи, и так вся Россия говорит речи, и никто ничего не делает, и вся Россия сплошной митинг людей. Нытиков теперь нет, много испуганных, но нытиков нет: жизнь интересная.

Народу кажется, что он свободен в революциях, это — страшный самообман. Он — раб темных стихий... В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы... Революция... случается с человеком, как случается болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение.

В больном государстве шёпот разума всё тише, а крик безумия всё громче. И лишь с приходом абсолютной тишины наступит выздоровление.

Был день и час, когда уныло

Вмешавшись в шумную толпу,

Краюшка хлеба погрозила

Александрийскому столпу!..

Как хохотали переулки,

Проспекты, улицы!... И вдруг

Пред трехкопеечною булкой

Склонился ниц Санкт-Петербург!..

И в звоне утреннего часа

Скрежещет лязг голодных плит!..

И вот от голода затрясся

Елизаветинский гранит!..

Вздохнули старые палаццо...

И, потоптавшись у колонн,

Пошел на Невский продаваться

Весь блеск прадедовских времен!..

И сразу сгорбились фасады...

И, стиснув зубы, над Невой

Восьмиэтажные громады

Стоят с протянутой рукой!..

Ах Петербург, как страшно-просто

Подходят дни твои к концу!..

— Подайте Троицкому мосту,

— Подайте Зимнему Дворцу!..