Дамы. Порой им нужно только выговориться и поплакать, и они снова как ни в чем не бывало.
Слёзы – не оружие женщины, её оружие – это искренняя улыбка.
Дамы. Порой им нужно только выговориться и поплакать, и они снова как ни в чем не бывало.
Мне дают написаные признания. Я плюю кровью на них. Меня снова валят на пол и обрабатывают дубинками. Потом появляется этот глистообразный заместитель прокурора и говорит, что если я не подпишу признание, они убьют мою маму. Я ломаю ему руку в трех местах и подписываю. На суде, на меня вешают убийства полицейских, кражу кошельков, поджоги, убийство Рорка, людоедство Кевина и самое плохое смерть Голди...
Все знают, что женская истерика — это сила. Но есть сила еще более могучая. Это — тихий плач. Без завываний, без заламывания рук и битья головой об стену. Так могут плакать только искренне страдающие старики и дети. Ну, и еще женщины, которые вдруг перестали себя обманывать — перестали рассказывать себе, что сказка возможна. Что можно не замечать очевидного, делать вид, что понятия не имеешь, чем все это кончится. Любовь не умерла, а вот мечта… Мечта тихо скончалась от удара по ребрам.
... графиня Прасковья Брюс вопросительно взирала на свою царственную подругу. Екатерина сама поделилась с нею первыми женскими впечатлениями:
— Плохо, если много усердия и очень мало фантазии...
Брюсша поняла: Васильчиков — лишь случайный эпизод, и долго корнет не удержится, ибо в любви без фантазии делать нечего.
— А когда ты решилась на это, Като?
— Когда сильно рыдала, прощаясь с Орловым...
— Мужчины верно делают, что слезам нашим не верят!
Я твой должник, Голди, и я заплачу. Если нужно умереть, чтобы разобраться с Рорком, что ж, я умру, с радостью.