Сергей Довлатов. Иностранка

Затем наступил тридцать восьмой год. Конечно, это было жуткое время. Однако не для всех. Большинство танцевало под жизнерадостную музыку Дунаевского. Кроме того, ежегодно понижались цены. Икра стоила девятнадцать рублей килограмм. Продавалась она на каждом углу.

Конечно, невинных людей расстреливали. И все же расстрел одного шел на пользу многим другим. Расстрел какого-нибудь маршала гарантировал повышение десяти его сослуживцам. На освободившееся место выдвигали генерала. Должность этого генерала занимал полковник. Полковника замещал майор. Соответственно повышали в званиях капитанов и лейтенантов.

Расстрел одного министра вызывал десяток служебных перемещений. Причем направленных исключительно вверх. Толпы низовых бюрократов взбирались по служебной лестнице На заводе, где трудился Федор Макарович, арестовали человек восемь. Среди прочих – начальника цеха. Федор Макарович занял его должность На фабрике, где работала его жена, арестовали бригадира. На его место выдвинули Галину Тимофеевну.

Аресты не прекращались два года. За это время Федор Макарович стал главным технологом небольшого предприятия. Галина Тимофеевна превратилась в заведующую отделом сбыта.

0.00

Другие цитаты по теме

Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? {Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?

Ничего подобного. Их написали простые советские люди...

Мир несовершенен. Устоями общества являются корыстолюбие, страх и продажность. Конфликт мечты с действительностью не утихает тысячелетиями. Вместо желаемой гармонии на земле царят хаос и беспорядок. Более того, нечто подобное мы обнаружили в собственной душе. Мы жаждем совершенства, а вокруг торжествует пошлость.

Он пригласил ее на демонстрацию в защиту Сахарова. Маруся сказала:

– С кем я оставлю ребенка? Караваев рассердился:

– Если каждый будет заботиться только о своих детях, Россия погибнет.

Маруся возразила:

– Наоборот. Если каждый позаботится о своем ребенке, все будет хорошо.

Все ее подруги были замужем. Их положение отличалось стабильностью. У них был семейный очаг. Разумеется, не все ее подруги жили хорошо. Некоторые изменяли своим мужьям. Некоторые грубо ими помыкали. Многоие сами терпели измены. Но при этом — они были замужем. Само наличие мужа делало их полноценными в глазах окружающих. Муж был совершенно необходим. Его следовало иметь хотя бы в качестве предмета ненависти.

И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой.

Коли глухая тайна вышла в тираж,

Значит ваши псы проспали наш саботаж.

Все ее подруги были замужем. Их положение отличалось стабильностью. У них был семейный очаг. Разумеется, не все ее подруги жили хорошо. Некоторые изменяли своим мужьям. Некоторые грубо ими помыкали. Многоие сами терпели измены. Но при этом — они были замужем. Само наличие мужа делало их полноценными в глазах окружающих. Муж был совершенно необходим. Его следовало иметь хотя бы в качестве предмета ненависти.

Эта «антропологическая катастрофа» еще не осмыслена. Советская система была огромным воспитательным лагерем. Хотели создать «нового человека». И в школе, и в детском саду происходила жесткая индоктринация.

Человек назывался «сознательным», только если он готов исполнять все, что ему велят сверху – и не слишком размышлять об этом. Но такой «новый человек» лишен возможности думать о чем-нибудь сложном и глубоком.

Одна из самых страшных примет этого человека – недоверие. Вот тут огромный контраст между тем, что мы видим в Европе, и здесь. У нас всегда ищут каких-то скрытых мотивов, слушают не прямые слова, а подтекст (что он имеет в виду?), все время что-то подозревают. А доверчивый человек, который принимает то, что ему говорят, за чистую монету, он в этой системе – как бы глупец.

И пост-тоталитарные годы, пожалуй, еще усилили эту стихию недоверия друг к другу и вообще ко всему. Про какие можно говорить авторитеты, когда все поставлено под подозрение? Человека слишком долго учили не доверять – это даром не проходит. При таком недоверии не может возникнуть общества. Потому что общество – это взаимодействие людей, которые друг другу доверяют.

И вот теперь мы видим, что власть продолжает играть в старую игру, а новому поколению этого уже не нужно. Они не хотят, чтобы с ними темнили, и сами не хотят темнить.

У наших женщин философия такая:

«Если ты одна с ребенком, без копейки денег — не гордись. Веди себя немного поскромнее».

Они считали, что в Марусином тяжелом положении необходимо быть усталой, жалкой и зависимой. Ещё лучше — больной, с расстроенными нервами. Тогда бы наши женщины ей посочувствовали. И даже, я не сомневаюсь, помогли бы.

А так? Раз слишком гордая, то пусть сама выкручивается... В общем:

«Хочешь, чтоб я тебя жалела? Дай сначала насладиться твоим унижением!»

— Раньше ты любил меня как женщину.

— Сейчас я воспринимаю тебя как человека.