Разгул стихии все же лучше переносить на море, нежели в четырех стенах. Там человеку есть с чем бороться; здесь уделом его становится страдание. Самая жестокая буря, побуждая свою жертву бороться с ней из последних сил, ставит все же перед человеком определенную цель и дает удовлетворение его гордости. Меж тем ни того, ни другого нет у тех, кто сидит, забившись в угол, когда сотрясаются стены, и кто готов принять любое страдание, лишь бы избавиться от безысходного страха.
Я очень беззащитная. Мне все время кажется, что то, что у меня есть, я не заслуживаю. Мне часто бывает плохо от того, что мне кажется, что все надо мной мысленно насмехаются. Я часто занимаюсь самоедством. Но все эти качества не мешают мне быть счастливой. Я с ними борюсь. Я очень ранимая в душе, но могу проявлять агрессивность, ранить, могу доминировать. Я все время непредсказуема в эмоциональном плане. В общем, я такой хорошо сдерживающий себя фрик.
Все они с самого начала были наделены немощным телом и дурными страстями; и, надо отдать им справедливость, они в течение все своей жизни придумывают, как различными недугами еще больше ослабить это хилое тело и как еще больше ожесточить эти страсти.
В смехе умирающего есть всегда что-то очень страшное: находясь на грани земного и загробного мира, он как будто лжец и тому и другому и утверждает, что и радости, которые несет нам первый, и надежды, которые сулит второй, не более чем обман.
Знаешь, в чём моё преимущество? Каждый раз выходя на арену, я дерусь за свою жизнь. Мой страх даёт мне преимущество. Это страх смерти.
— Лучше поздно, чем никогда, отряд. Надо его отсюда вытаскивать.
— Тише. Вы были без сознания несколько дней. Вам даже разговаривать нельзя.
— Мой голос — моё оружие. Когда я молчу, я — ничто... Это за мной? Люди Чана?
— Возьмите это. Мы должны вытащить вас отсюда.
— Я сложил оружие, капитан. Мои братья меня не убьют.
— Может быть, я не совсем ясно выразился? Ваши братья считают вас мёртвым. Вы такая же цель, как и мы. Вас приказано найти и уничтожить.
— Значит, они должны увидеть меня. Узнать, что я жив. Они забудут о своём задании и сложат оружие.
— То есть, впустим их и посмотрим, что будет?
— Да.
— Это была шутка? Ирландец, Рекер — прикрывайте дверь.
— Я серьёзно! Если мы будем драться — всё кончено. Я сам открою дверь.
— Я не пущу вас. Послушайте меня: они убьют вас, как только ворвутся сюда. Вы живы благодаря этой двери.
— С такой травмой ему вообще нельзя подниматься. Эти разговоры — последствия сотрясения.
— В этой комнате я невидим, то есть уже мёртв. Мы все мертвы. Если я не могу показать своё лицо и обратиться к своим братьям без страха, то я проиграл. Я не знаю, где я... Откройте дверь, сержант.
Дело не в том, что ты не говоришь, ты даже не пытаешься! Я знаю, как сильно ты пострадал и как тебе было страшно, но я тоже пережила нечто ужасное, нечто мрачное и мерзкое. И поверь, я хотела только одного — залезть в яму и умереть. И до сих пор иногда хочу. Но я этого не сделала и не делаю, потому что у меня есть муж и сын, которым я нужна. Я боролась за нас! А теперь мне нужен ты. Ты нужен Джемми. Я проявляла терпение, но мне нужно знать, я должна знать, что ты не потерян навсегда. Ты вернешься? Ты будешь бороться за нас?..
Cлайд с цитатой