Грядущее — извечный сон корней.
Everybody has their stories
Some of us are being sorry.
Most of all 'bout things we've never done
Thinkin' that the time's been stolen.
That we'll never have this moment
Anyway we keep going to run.
Грядущее — извечный сон корней.
Everybody has their stories
Some of us are being sorry.
Most of all 'bout things we've never done
Thinkin' that the time's been stolen.
That we'll never have this moment
Anyway we keep going to run.
— Кто-то сказал: жизнь — это всего лишь одна история. Дни проходящие мимо тебя незаменимы и никогда больше не вернуться.
Первая страница называется «сегодня».
— ... каждый кадр соединяется...
— ... они склеиваются и превращаются в одну историю. Одна минута...
— ... одна секунда.
— ... прямо сейчас, даже в этот момент...
Forests and deserts
Rivers, blue seas
Mountains and valleys
Nothing here stays
While we think we witness
We are part of the scene
This never ending story
Where will it lead to?
The earth is our mother
She gives and she takes
But she is also a part
A part of the tale.
We're part of a story, part of a tale
Sometimes beautiful
And sometimes insane
No one remembers
How it began.
Если ты обернешься и посмотришь внимательно в прошлое, то сможешь увидеть, как один конец этой цепи уходит глубоко в туман истории. Для того, что бы увидеть крайнее звено другого конца, тебе достаточно посмотреть в зеркало.
— Знаешь, типа, может я и не должна говорить это, из того, что какая-то фигня произошла в прошлом, не следует то, что она произойдёт вновь.
— Эй, зубрила, слышала, что история повторяется? Она повторяется. Всё то же самое, снова и снова.
— Так мы попали в эту петлю ещё со времён, когда жили в пещерах?
— Да. Это наука.
— Господь всемогущий.
... Они использовали свои силы не для того, чтобы влиять на историю, а лишь для защиты хода времён...
Святой Инквизиции вредят бессмысленные и демонстративные экзекуции. Вредит несправедливость. Именно благодаря таким действиям возникает чёрная легенда, миф о жестокой инквизиции, льётся вода на мельницу еретической пропаганды. Я с ужасом думаю о том, что через сто лет останется только эта легенда, мрачная и чудовищная повесть о ямах, пытках и кострах. Легенда, в которую поверят все.
Придет время, когда не останется людей, помнящих, что кто-то вообще был и даже что-то делал. Не останется никого, помнящего об Аристотеле или Клеопатре, не говоря уже о тебе. Все, что мы сделали, построили, написали, придумали и открыли, будет забыто. Все это, — я обвела рукой собравшихся, — исчезнет без следа. Может, это время придет скоро, может, до него еще миллионы лет, но даже если мы переживем коллапс Солнца, вечно человечество существовать не может. Было время до того, как живые организмы осознали свое существование, будет время и после нас. А если тебя беспокоит неизбежность забвения, предлагаю тебе игнорировать этот страх, как делают все остальные.
Придет время, когда не останется людей, помнящих, что кто-то вообще был и даже что-то делал. Не останется никого, помнящего об Аристотеле или Клеопатре, не говоря уже о тебе. Все, что мы сделали, построили, написали, придумали и открыли, будет забыто. Все это, — я обвела рукой собравшихся, — исчезнет без следа. Может, это время придет скоро, может, до него еще миллионы лет, но даже если мы переживем коллапс Солнца, вечно человечество существовать не может. Было время до того, как живые организмы осознали свое существование, будет время и после нас. А если тебя беспокоит неизбежность забвения, предлагаю тебе игнорировать этот страх, как делают все остальные.