Долгой, долгою дорогой
Шёл, не боясь ни черта, ни Бога,
Шёл, под маской скрыв тревогу...
Долгой, долгою дорогой
Шёл, не боясь ни черта, ни Бога,
Шёл, под маской скрыв тревогу...
Шёл и нёс всё своё в кармане:
Спички, нож, кошелёк с деньгами,
Которых хватило бы только на камень
И мыла кусок, и верёвку к нему...
Присмотрись поближе ко швам, соединяющим порядок и хаос. Видишь ли то же, что и я? Надрывы, дыры. Видишь проблески, скрывающей правды? Почему они так же отчаянно скрываются под маской? Или может они становятся собой только тогда, когда надевают маску? Иногда мне хочется знать, что скрываешь ты, молчаливый друг. Какую маску носишь ты? Или ты боишься так же, как и все остальные? Я? Боюсь ли я? Нет уж. Я другой.
Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь — это маска, и, как бы хорошо не была она сделана эта маска, всегда можно отличить её от истинного лица, если внимательно присмотреться.
— Хорошо, мне страшно. Это сумасшествие?
— Опыт показывает, что пока на лице маска, о таком не спрашивают.
Психологически я страдал оттого, что маска не составляет со мной единого целого, но физически мне было неприятно слишком тесное соприкосновение с ней.