Как можешь гордиться ты тем,
В чём нет заслуги твоей?
Разве ты сам выбрал кожи цвет, и страну,
Чтобы родиться в ней?
Если хочешь, как можно верней потерять себя,
Слушай, что о тебе говорят.
Это он, — два в одном,
Сладкий яд обожания и ненависти горький яд...
Поэтому плевать на них!
Тот голос, что стучит у меня внутри,
У меня внутри, у меня внутри...
Пока ещё не стих, от ненависти и любви!
Мужчины, быть может, и гордецы, но вот женщины прекрасно знают, когда пора делать ноги.
— Да, тщеславие — это в самом деле недостаток. Но гордость … Что ж, тот, кто обладает настоящим умом, может всегда удерживать гордость в должных пределах.
— ... Вы только что говорили о моем голосе. Именно с его помощью я рассчитываю выбраться отсюда. Я каждый день беру уроки, и учитель клянется, что обеспечит мне триумфальные выступления на самых больших европейских сценах. Он говорит, что я могу стать певицей века! — с наивной гордостью закончила Марианна. Бофор помотал плечами:
— В театре? И это в театре вы надеетесь найти свою свободу и положение, достойное вас?
Да будь у вас голос, как у самого архангела Гавриила, я попросил бы не забывать, кто вы есть, — Строго сказал Язон, — Дочь маркиза Д. Ассельна на подмостках! Что это, наконец, безумие или недомыслие?
— Ни то, ни другое! — закричала она вне себя. — Я хочу быть свободной! Разве вы не понимаете, что нет больше Марианны д. Ассельна, что она умерла, умерла осенним вечером... и это вы ее убили! Что вы теперь говорите о моем имени, о моих родителях? Вы думали о них в ту ночь, когда выиграли меня за карточным столом, как лежалый товар, как рабыню, которой можно распоряжаться по своей прихоти? Вы осквернили той ночью имя маркиза д. Ассельна, отдавшего жизнь за веру и короля. А дочь его показалась вам достойной такого же унижения как матросская девка!
Слезы ярости и отчаяния брызнули у нее из глаз. Перед неистовством этой атаки Язон отступил. Несмотря на загар, он заметно побледнел и теперь с какой-то бессильной тоской вглядывался в это страдальческое лицо.
— Я не знал! — шептал он. — Памятью моей матери клянусь, что я не знал! Как я мог знать?
— Что знать?
— Кем вы были в действительности! Я не был знаком с вами! Что мне было известно о вас? Ваше имя, ваше происхождение...
— Мое состояние! — злобно бросила Марианна.
Девушек нужно учить большому уважению к себе, к своей женской гордости. Девушку надо учить, чтобы она даже приятных молодых людей встречала с некоторым перцем...
Гордость, по словам многих святых отцов, — это мать пороков. Из неё, как из злого корня, произрастают различные проявления человеческой греховности.
Я умею так же хорошо молчать, когда со мной справедливы, как и отвечать, когда меня оскорбляют.
Cлайд с цитатой