В каждой избушке свои погремушки.
Наш единственный поцелуй остался, можно сказать, случайным, как радужное пятнышко бензина.
В каждой избушке свои погремушки.
Наш единственный поцелуй остался, можно сказать, случайным, как радужное пятнышко бензина.
Я часто замечала, что простые желания выполняются здесь почти сразу. Сокровища в меховой упаковке сами идут в руки. Это я о собаках.
«Как совершить идеальное убийство» — на небесах эта игра не отличалась новизной. Я всегда выбирала сосульку: такое орудие преступления тает без следа.
У меня было такое ощущение, что мы, находясь по разные стороны Межграничья, все же рождены для того, чтобы быть рядом, хотя сами не могли бы этого объяснить.
В любой повседневной сценке можно за пару секунд высмотреть что-нибудь удивительное.
Отпущенный мне срок я потратила на любовь — против неё я оказалась бессильна, как не была бессильна даже перед лицом смерти; это было бессилие всего сущего, тёмный багрянец человеческой слабости, движение вслепую, когда на ощупь огибаешь углы, чтобы раскрыть объятия свету, — всё, без чего не бывает открытия неизведанного.
Глаза-океаны, а в них крушение.
Он знал, что я сейчас далеко; а кто далеко, тот скоро вернется.
При помощи фотокамеры я сохраняла мгновения жизни, потому что научилась ловить момент и останавливать время.
Теперь для меня жизнь — это вечное вчера.