— ... А меня твоя курица не вдохновляет.
— А что тебя вдохновляет?
— Люди меня вдохновляют! Человек!
— И о людях ты знаешь столько же, сколько и о курице.
— ... А меня твоя курица не вдохновляет.
— А что тебя вдохновляет?
— Люди меня вдохновляют! Человек!
— И о людях ты знаешь столько же, сколько и о курице.
— Ты знаешь, что такое культура?
— Раньше четвёртого квартала культуры не будет…
— И тебя не будет.
— Что?...
— Мобилизуйся! Перерожденец!
— В четвёртом квартале.
— Разрешите ваши права, товарищ водитель.
— Некогда… Некогда, голубчик! В другой раз – пожалуйста, с удовольствием. А сейчас – нет.
— Садись, едем. Едем!
— Вот ты Господи… У меня же полное ателье клиенток...
— Товарищ водитель…
— Голубчик, вы же мне мешаете. Вы видите, что я разговариваю с человеком! Вы подходите! В другой раз! В другой раз…
Каждая страна, как и человек, доставляет неудобства другим, одним фактом своего существования.
Многие говорят, что любят зиму, но на самом деле им нравится просто своя защищённость от зимних бед. Людям не нужно искать еду. У них есть печки и тёплая одежда. В морозы люди не гибнут, а только сильней ощущают надежность жилищ и свое превосходство над всем животным миром. Совсем по‑другому относятся к холодам птицы, звери и бедняки. Для кроликов зима остаётся тем же, чем она была и для средневекового человека, — временем забот, которое собственная сообразительность делает вполне сносным и не лишенным своих удовольствий.
Я рассматривала людей, проходивших внизу. У каждого из них своя история, и она — часть еще чьей-нибудь истории. Насколько я поняла, люди не были отдельными, не походили на острова. Как можно быть островом, если история твоей жизни настолько тесно примыкает к другим жизням?
Человеческое сердце разбить нельзя. Это только кажется, что оно разбито. На самом деле страдает душа. Но и у души достаточно сил, и, если захотеть, можно её воскресить.
Нам презентовали лучший проект Вселенной – природу, а мы, почему-то, решили, что в чужой монастырь можно прийти со своим уставом.
Человек чувствует, как тщетны доступные ему удовольствия, но не понимает, как суетны чаемые.