Зинаида Николаевна Гиппиус

Другие цитаты по теме

Я не хочу чтоб тебе было больно

Так, как мне — вот мой ответ.

Нет выбора, что лучше и что хуже.

Покину ль я, иль ты меня покинешь -

Моя любовь стрелы острей и уже -

Конец зазубрен: ты его не вынешь.

Пока тело его двигалось в отработанном неутомимом ритме, он снова и снова касался своей памяти острым ножом боли и бессилия, делая тончайшие срезы, обнажая забытые пласты, рассматривая ушедшее время, ища крупицы ответов на безнадежные вопросы…

Он испытует — отдалением,

Я принимаю испытание.

Я принимаю со смирением

Его любовь, — Его молчание.

И чем мольба моя безгласнее —

Тем неотступней, непрерывнее,

И ожидание — прекраснее,

Союз грядущий — неразрывнее.

Времен и сроков я не ведаю,

В Его руке Его создание...

Но победить — Его победою —

Хочу последнее страдание.

И отдаю я душу смелую

Мое страданье Сотворившему.

Сказал Господь: «Одежду белую

Я посылаю — победившему».

Всю жизнь моей навязчивой идеей была боль, которую я писал бессчетно.

Меня не радует твоя печаль,

Раскаянье твоё не веселит.

Сочувствие обидчика едва ль

Залечит язвы жгучие обид.

На всех явлениях лежит печать.

Одно с другим как будто слито.

Приняв одно – стараюсь угадать

За ним другое, – то, что скрыто.

— Ты знаешь, как в раковине рождается жемчужина?

— Нет...

— Туда, в середину, попадает песчинка. У моллюска нет рук, чтобы вытащить чужеродное тело — а песчинка раздражает; моллюску больно, и он начинает обволакивать ее своим перламутром: слой за слоем, слой за слоем... Моллюск не думает, что творит красоту — он просто жаждет избавиться от непрестанно саднящей боли.

Мне по душе Заря с тимьяном в алых косах,

В рассветном золоте лиловые хребты,

Когда, раскрыв окно, невольно будишь ты

Веселым шумом сад, купающийся в росах.

Мне дороги стада на розовых откосах,

Покой воскресных дней и влажные цветы,

И беззаботный смех детей звонкоголосых,

И трепет девушки, чьи думы так чисты.

Но я ищу сердец, молитвенно безмолвных,

И сумрака лесов, осенней влагой полных,

И звона бубенцов в полночной тишине,

И света лунного в зашторенном окне,

И «грустного огня очей», – не оттого ли

Всего дороже мне душа, что поневоле

Не смеет обнажить невыплаканной боли.

Моё сердце, как яблоко, кто-то очищает острым серебряным ножом. Медленно срезает тонкую шкурку, причиняя дикую боль, обнажает мягкое и нежное, иногда слизывает выступивший сок.