Самоубийство — необратимое решение временной проблемы.
В этом гнусном мире самоубийство — величайший грех, а отшельничество ничем не лучше самоубийства.
Самоубийство — необратимое решение временной проблемы.
В этом гнусном мире самоубийство — величайший грех, а отшельничество ничем не лучше самоубийства.
Лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться – это возможность сбежать. Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала нам тысячи способов, как уйти из жизни.
Хочет покончить с собой? Я тоже хочу. И ты тоже хочешь. Все хотят, мать твою. Никто не придаёт этому значения.
Накладывать на себя руки следует публично. Я допускаю, что при необходимости убийство может быть совершено в укромном месте, но самоубийство всегда должно быть актом эксгибиционизма.
— Выпивка и секс. Вот что погубило твоего дядю — выпивка и секс.
— Верно. Он не мог получить ни того, ни другого, потому и застрелился.
Я бы никогда не решился оборвать свою жизнь, ибо верю в нее. Я согласился бы и на худшую долю, быть слепым, немым, кем хотите, лишь бы ощущать в чреслах то сумрачное и жгучее пламя, которое и есть мое «я», мое живое «я». Я и тогда благодарил бы жизнь за то, что она еще позволяет мне пылать.
— Нацеди-ка мне в этот сосуд немного смерти...
— Пожалуйста!
— Что это?
— Это кура́ре.
— Возьмет ли меня кураре?
— Ну об чём разговор?
— Как оно действует?
— Сначала Ваша нижняя челюсть отвиснет, потом закатятся глаза и изо рта выйдет роскошная фиолетовая пена...
— Довольно! Я не хочу мучений. Соломон, дай мне смерть лёгкую... лёгкую, как поцелуй сестры!
— Тогда я Вам посоветую хорошую селёдочку с луком.
— Дурак ты, Соломон, и шутки у тебя дурацкие!
Oни говорят нам, что самоубиство есть величайшая трусость;... что самоубийство — грех; тогда как совершенно очевидно, что ничем так не дорожит человек — как его жизнью.