Отчаяние Бог посылает нам не затем, чтобы убить нас, он посылает нам его, чтобы пробудить в нас новую жизнь.
Везде боролись, убивали, разрушали, и каждая сторона делала это с верой, что борется за бога и против дьявола.
Отчаяние Бог посылает нам не затем, чтобы убить нас, он посылает нам его, чтобы пробудить в нас новую жизнь.
Везде боролись, убивали, разрушали, и каждая сторона делала это с верой, что борется за бога и против дьявола.
От грусти до отчаяния – один шаг. А я никогда не впадала в отчаяние. Теряла любимых людей, убегала от прошлого, оказывалась на дне жизни, но… Всегда вставала, шла вперёд. Нет, не назло врагам. Слишком много чести для них. Я просто понимала, что если сама не подниму себя, то меня никто не поднимет.
По возвращении домой душевное напряжение Любской разрешилось отчаянием, которое не было тихо и безвыходно: нет! рыдания её были гневны: краска на лице, взгляды и движения доказывали, что для её горя есть ещё облегчение; известно, что ничего нет страшнее тихой скорби.
— ... Еще, пожалуйста, сто грамм для вдохновения!
— Нет, Федя, нет!
— Драматурга Теннесси Уильямса знаете?
— Кого?
— Знаем, знаем! «Трамвай “Желание”».
— Подавился пробкой от пузырька с лекарством. Насмерть.
— Господи, Твоя воля…
— Ну и что?
— А то, что я немедленно иду в аптеку, покупаю настойку боярышника. И не одну! А там пробки. Риск очень велик!
— Федя, ты же себя губишь!
— Лучше умереть от отчаянного пьянства, чем от трезвого отчаянья!
... ловушки зеркал я сумела избежать, но взгляды — кто может устоять перед этой головокружительной бездной? Я одеваюсь в черное, говорю мало, не пишу, все это создает мой облик, который видят другие. Легко сказать: я — никто, я — это я. И все-таки кто я? Где меня встретить? Следовало бы очутиться по другую сторону всех дверей, но, если постучу именно я, мне не ответят. Внезапно я почувствовала, что лицо мое горит, мне хотелось содрать его, словно маску.