Здесь не заводят друзей. Друзья забирают с собой твое сердце, когда погибают. Друзья – это люди, которые могут взять на себя какого-нибудь мерзкого черного дракона, севшего тебе на задницу, и которые, не хныча, будут делать свое дело в самом гнусном из всех утреннем патруле.
У меня здесь официальный документ от наших правителей, благослови их боги и награди их монаршими чирьями на задницах, — продолжил Сэнкрид. — Там по-всякому хвалят вас, балбесов, за то, что вы находитесь в самом опасном месте в Паэстуме, защищая тонкую границу между варварством и цивилизацией, тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля-ля... Я тут немного подсократил, потому как нам нужно скорее выяснить, что делать дальше, а если я стану читать всю эту чушь, вы у меня со скуки сдохнете. В общем, они там все страшно вами гордятся, что вы стоите насмерть, даже когда эти сучьи дети рочийцы роют подкоп прямо у нас под ногами.
— Зачем ты пошел со мной?
— Затем же, зачем и ты — другу помочь.
— Повезло Артуру с нами.
— Не Артуру.
— Я бы сделал ради тебя тоже самое.
— Надеюсь. Ведь ты мой единственный друг.
– Как думаешь, получится у меня утопить его в пруду? – спросил Фаррен у Хэла.
– Если получится, я буду по гроб жизни тебе обязан, – отозвался тот.
– Ну-ну. Мы, высокородные рыцари, заслуживаем хоть немного почтения, – сказал сэр Лоурен.
– Именно его-то вы и получаете, – ответил Хэл. – Очень, очень немного почтения.
Пожалуйста, побудь со мной.
Пожалуйста, будь рядом, дыши.
Сегодня здесь твоя роль –
Помочь мне начать жить.
Погладь мои волосы,
Скажи пару добрых слов
Своим мягким голосом –
Он лечит сильней стихов.
Хочу быть твоим крылом
И долго дышать в плечо –
Мой в сердце застывший ком
Растает и утечёт...
Пожалуйста, будь со мной.
Пожалуйста, будь рядом, дыши...
Зло можно возвещать по-разному. Одни сеют зло сами, другие – истинные друзья – в дни мира и благополучия странствуют в далеких странах, а в черный день являются, чтобы протянуть руку помощи.
Хабрий решил отправить Фокиона собрать подать с островов и давал ему двадцать кораблей, но Фокион возразил: «Если меня посылают на войну, нужны силы побольше, а если к союзникам — хватит и одного корабля».
Вадим Кастрицкий — умный, талантливый, тонкий парень. Мне всегда с ним интересно, многому я у него научился. А вот вытащил бы он меня, раненого, с поля боя? Меня раньше это и не интересовало. А сейчас интересует. А Валега вытащит. Это я знаю... Или Сергей Веледницкий. Пошел бы я с ним в разведку? Не знаю. А с Валегой — хоть на край света. На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны — кулаками, зубами... вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и
желание...
— Так хочется сделать что-нибудь хорошее! Сделать этот мир лучше, помочь кому-нибудь! И друзьям вроде помощь не нужна. Хоть бы кто ногу сломал что ли...
Должно быть, потому что вам нужна помощь, и если я в чем то и уверена, так это в том, что в помощи не отказываю никогда. Ну что ж. Будет весело!
Cлайд с цитатой