— Я верю в призраков. Я видела одного.
— Не болтай.
— Сама видела. Жуткую девочку.
— Это было зеркало, блин!
— А это кто? Главный хрен в секте?
— Мы не секта!
— Нет разницы между сектой и религией. И те и другие рассказывают сказочки, чтобы отнимать бабосики у дурачков.
— Как бы ее заткнуть, а?
— Пристрелишь ее?
— Давай сам. Я на прошлой неделе уже убивал.
— Собирайся!
— Я просил сводить меня в бар для геев? Сейчас? Или раньше?
— Это ковбойский бар! Пошли! Отмутузим старых ковбоев... или трахнем... Если это устранит твои комплексы.
— Твой босс разговаривает сам с собой. И с призраками. Он плачет от жалости к себе, и это не во сне. У него совсем крыша поехала.
— А ты что же, психолог или наркобарон? Потому что я их частенько путаю.
— Что это?
— Соль. Очерти ей круг у кровати — помогает защититься от злых духов.
— И работает?
— Конечно. А если нет, Гаюс может суп посолить.
— Она не видела дочь пять лет. Говорит, что последний месяц Эмма регулярно звонила, но молчала и вешала трубку.
— Если в трубке молчала, то откуда она знает, что это её дочь, блин!
— Она мать, она знает.
— А, мистическое материнское знание, блин.
«Мы соль земли».
— Да, горькая соль из аптеки. От которой несёт спереди и сзади.
(«наша молодежь»)
Да: устроить по-новому и по-своему отечество — мечта их, но, когда до «дела» доходит, — ничего более сложного, чем прорезать билеты в вагонах, не умеют. «Щёлк»: щипцы сделали две дырочки, — и студент после такой «удачи» вручает пассажиру его билет.
— Он просто друг. И просто подставил мне плечо.
— Странно. Друзья мне тоже подставляли плечо раньше. Но никогда настолько, чтобы мой язык проваливался к ним в рот.
Cлайд с цитатой