Что согревает душу, заледеневшую от одиночества? Что станет лучшим подарком? Конечно, любовь! Любовь пламенная, страстная и романтичная, чувственная и нежная.
0.00
Любил я тебя давно, а почему любил — не знаю.
Джейн Фэйзер. Снежная ночь с незнакомцем
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойНиночка — ночка над нивой
Невесткой. -
Цветет для раздолий любви,
Ластится песней призывно
Чудесной.
Если я одинок — позови.
Гордые горы горят
Переливами.
Где-то плывут корабли.
Катятся волны звучально
Разливами.
Если я одинок — позови.
В нездешних садах ароматные,
Росные,
Дороги — печали твои.
Знойные ноги твои -
Сенокосные.
Если ты одинока — зови.
Я прилечу бирюзовым
Венчанием,
Ветром в долину любви.
Ниночка, в звездную ночку
Молчания, зови.
Знаешь, что я в тебе люблю? Твои руки, постоянно холодные... Греть их — одно удовольствие.
Утешает только самое простое. Вода, дыхание, вечерний дождь. Только тот, кто одинок, понимает это.
Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.
Наступит ночь, вдруг станет одиноко,
Ты вспомнишь снова обо мне.
На фоне этих фраз жестоких,
Играет все, что привлекательно тебе.
Соединившись, наши души взмывали птицей в небеса.
И я не зная, как нам лучше
Пыталась закрывать глаза.
В любви бывают две ошибки:
Старанье думать и решать.
Ведь от одной твоей улыбки
Хотелось жизнь свою менять.
И вот теперь стою я перед вами.
Сама не зная, почему...
С глубокой верой и наивными мечтами.
И с ощущеньем, что лечу...
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.
… и вечность у нас — одна на двоих, и время, и срок, который отмерен каждому – это лишь половинка того времени, которое течет в нашей общей с тобой жизни.
Любить бога было легко, как легко любить идеал. Жертвенность казалось красивой и радовала возможностью любоваться собой, а отказ от реальности был удобен и не требовал никаких действий и решений. Но любовь есть любовь, и однажды ее чувство потребовало большего. Оно потребовало рук, способных прикасаться и сжимать в объятиях, оно потребовало губ, умеющих целовать, оно пришло к простому выводу бытия: к ценности ношеной блеклой рубашки, под которой изгиб груди прячет дыхание и сердцебиение настоящего, живого, осязаемого человека. Человека, который был ее богом.