Человек всегда сражается лучше, когда представляет себе, насколько силён его враг.
Стоит в романе появиться женщине, как к ней тут же прилипает нечто идиллическое, или психологическое, или приватное.
Человек всегда сражается лучше, когда представляет себе, насколько силён его враг.
Стоит в романе появиться женщине, как к ней тут же прилипает нечто идиллическое, или психологическое, или приватное.
Как часто они задумчиво смотрели на лес, разглядывали с балкона ярко освещённые верхушки деревьев: эти сосны с тёмно-зелёной хвоей, которые протягивают гигантскому молчаливому небу свои жёлто-коричневые шишки, растут спокойно; человек же вечно копается в себе, не стоит на месте, мечется...
Быть у власти означает каждый день наживать новых врагов, причём из тех, кого больше всего любишь.
— Ты одна из нас или же одна из них?
— И то, и то. Как и многие другие, после двух-трех поколений. Разделять на данов и саксов уже глупо.
— Когда одни пытаются уничтожить других — нужно выбрать сторону.
— А я отказываюсь. Это игры для стариков. Я не хочу отвечать за вражду минувших лет. Я не была и не буду врагом ни одной из сторон. Я не стану марать честь матери или отца.
Я с детства видел бессмысленную жестокость и непонятную мне вражду людей, был поражён тяжестью труда одних и животным благополучием других...
О сердце, столько на земле враги вреда нам сделали,
Что даже преданность друзей сплошным обманом сделали.
Чадит от жара голова, как будто камни горестей
Пробили в куполе дыру — его с изъяном сделали.
На голове — не чернь волос, то — налетели вороны
И гнезда там, чтобы припасть к кровавым ранам, сделали.
От тьмы измены небосвод оделся черным войлоком,
А зори, ворот разорвав, рассвет румяным сделали.
Иссяк во мне огонь любви, но тело, как соломинку,
Страданья страсти обожгли и пеплом рдяным сделали.