Борис Борисович Рыжий

Новый год. На небе звёзды,

как хрусталь. Чисты, морозны.

Снег душист, как мандарин

золотой. А тот — с луною

схож. Пойдёшь гулять со мною?

Если нет, то я один.

Разве могут нас морозы

напугать? Глотают слёзы

вдоль дороги фонари,

словно дети, с жизнью в ссоре.

Ах, не видишь? Что за горе -

ты прищурившись смотри.

Только ночью Новогодней,

друг мой, дышится свободней,

ты согласна? Просто так

мы пойдём вдоль улиц снежных,

бесконечно длинных, нежных.

И придём в старинный парк.

Там как в сказке: водят звери

хоровод — по крайней мере

мне так кажется — вокруг

ёлки. Белочки-игрушки

на ветвях. Пойдём, подружка.

Улыбнись, мой милый друг.

0.00

Другие цитаты по теме

Лице свое скрывает день;

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы черна тень;

Лучи от нас склонились прочь;

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Когда я слушал ученого астронома

И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр

И показывал небесные карты, диаграммы для измерения

звёзд,

Я сидел в аудитории и слушал его, и все рукоплескали ему,

Но скоро — я и сам не пойму отчего — мне стало так нудно и

скучно,

И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном

молчании зашагал одинокий

Среди влажной таинственной ночи

И взглядывал порою на звезды.

Ты посмотри какая в мире тишь

Ночь обложила небо звёздной данью

в такие вот часы встаешь и говоришь

векам истории и мирозданию

Будет время, и берёзы

вспыхнут жёлтою листвой

над раскрашенной морозом

полосой береговой,

и к стволу прижавшись ухом,

ты услышишь, как Луна

шепчет ласково и глухо

прямо в ночь.

А ночь нежна.

Будет время, и над взрывом

веток, листьев и травы

ты не справишься с порывом

сумасшедшей головы.

И не плакать. Не смеяться.

только слушать. Тишина.

И губами вновь касаться

глаз как звёзд.

А ночь нежна.

Он продолжал сидеть под небесами, успевшими одуреть от звезд — звезд в таком диком изобилии, что ночь понятия не имела, что с ними со всеми делать. На самом деле имела. На самом деле, конечно, имела. Мы не понимаем звезд, мы не понимаем галактики... Ночь умнее нас — на много Эйнштейнов умнее. Итак, он продолжал сидеть под умом ночи.

Звезды закрыли ресницы,

Ночь завернулась в туман;

Тянутся грез вереницы,

В сердце любовь и обман.

Кто-то во мраке тоскует,

Чьи-то рыданья звучат;

Память былое рисует,

В сердце — насмешка и яд.

Тени забытой упреки...

Ласки недавней обман...

Звезды немые далеки,

Ночь завернулась в туман.

Мир был прост — звезды во мраке. Был ли это 1947 год до нашей эры или нашей эры, внезапно потеряло всякое значение. Мы жили, и это мы ощущали со всей остротой. Мы понимали, что жизнь была полна для людей и до наступления века техники — пожалуй, во многих отношениях полнее и богаче, чем жизнь современного человека. Время и эволюция в эти мгновения переставали существовать. Все, что в жизни человека было реальным и имело значение, сегодня оставалось таким же, каким оно было когда-то и будет всегда. Мы растворялись в абсолютном всеобщем мериле истории: бесконечная беспросветная тьма под роем звезд.

Млечный путь распластывал по волнам шлейф своих световых лет, и Океан мерцал лёгкими блестками, сыпавшимися с неба, словно монетки разменянной вечности.

Мерцанье звёзд блуждающей Медведицы

Не думал я вновь созерцать, как прежде,

Из сада позади отцова дома

Иль из окна беседовать с созвездьем

О годах детства, шалостях невинных,

Которым вскоре наступил конец.

О сколько образов и странных мыслей

Вы, звёзды, некогда во мне будили!

Как я любил в саду по вечерам

Сидеть на дёрне, созерцая небо,

И слушать кваканье ночной лягушки.

А над оградой сада светлячок

Парил в тиши, и дуновенье ветра

Распространяло аромат аллей,

Благоуханье стройных кипарисов,

Темнеющих у самой кромки леса.

Ночное небо тускло серебрится,

на всём его чрезмерности печать.

Мы — далеко, мы с ним не можем слиться, -

и слишком близко, чтоб о нем не знать.

Звезда упала!.. К ней спешил твой взгляд, -

загадывай, прося в мгновенья эти!..

Чему бывать, чему не быть на свете?

И кто виновен? Кто не виноват?..