Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.
Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.
Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.
Нас унижали, да, но мы не униженные. Униженные — другие, те, кто надругался над нами.
Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело — открыть что-нибудь получше.
Каждый пытается остановить мгновение. Законсервировать время, разбивая минуты на кадры.
Притворяясь слабым, ты получаешь власть над людьми. По сравнению с тобой они себя чувствуют сильными. Давая людям спасти себя, ты тем самым спасаешь их. Все, что нужно, — это быть слабым, ранимым и благодарным. Поэтому оставайся всегда неудачником.
Наступит момент... с которого твои собственные воспоминания, истории да приключения будут единственным, что тебе останется.
Зависимость тем хороша, что ты не чувствуешь ничего, кроме блаженного опьянения, или прихода, или приятного насыщения. А по сравнению с другими чувствами и ощущениями — скажем, с печалью, яростью, страхом, тревогой, отчаянием и унынием — она вообще кажется чуть ли не оптимальным выбором.
Странные мы существа: если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Нам обязательно нужно навешать на все ярлыки, разложить все по полочкам, все объяснить. Даже то, что по природе своей необъяснимо. Даже Господа Бога.
Потом она включает телевизор, какую-то мыльную оперу, ну, вы знаете... когда настоящие люди притворяются ненастоящими, с их надуманными проблемами, и настоящие люди все это смотрят и переживают надуманные проблемы ненастоящих людей, чтобы забыть о своих настоящих проблемах.