Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело — открыть что-нибудь получше.
Наступит момент... с которого твои собственные воспоминания, истории да приключения будут единственным, что тебе останется.
Странные мы существа: если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Нам обязательно нужно навешать на все ярлыки, разложить все по полочкам, все объяснить. Даже то, что по природе своей необъяснимо. Даже Господа Бога.
Зачем мне подобные развлечения? Да просто так. Когда понимаешь, что все бессмысленно, тебе уже все равно, чем заниматься.
Мир простирался перед нами не как чистый лист, полный возможностей, а как лабиринт протоптанных троп, вроде изъеденной термитами древесины. Шагни в сторону из прямой и узкой колеи материализма и карьеры, и сразу оказываешься в другой — в колее для людей, выступивших из основной колеи. А уж эта колея была так проезжена... ( в том числе и нашими собственными родителями). Хочешь мотаться по миру? Быть новым Керуаком? О'кей, скачи прямо в колею «Даешь Европу». Хочешь стать бунтарем? Художником-авангардистом? Иди к букинисту и покупай себе альтернативную стезю, всю в пыли, изъеденную молью, рассыпавшуюся в прах. На каком бы поприще мы себя ни воображали, все оборачивалось каким-нибудь клише под нашими ногами, как рекламный буклет с джипом на первой полосе или расхожая реприза хохмача-юмориста. Все архетипы, казалось нам, к тому времени, когда нам придется получать дипломы, станут сплошной банальщиной, включая и тот, который мы как раз в те дни примеряли, — затертого интеллектуала в черном. Заваленные идеями и стилями прошлого, мы нигде не ощущали открытого пространства.
Ну да, конечно, это классический симптом подросткового нарциссизма — полагать, что конец истории выпадает как раз на время твоего прибытия на эту землю. И почти каждая семнадцатилетняя девчонка, всем озабоченная и читающая Камю, рано или поздно свою колею все-таки находит. Тем не менее какая-то часть этой моей школьной глобоклаустрофобии так меня и не покинула и даже, кажется, становится еще острее по мере того, как ползет время. И мучает меня не отсутствие буквального пространства, а, скорее, глубокая тоска по пространству метафорическому: освобождение, побег, хоть какая-нибудь свобода, не ведущая в тупик...
Наша жизнь — это выбор. Это скопление множества выборов, которые мы делаем на протяжении всего существования. Не всегда верных, поэтому зачастую жизнь не приносит счастья.
Жить — значит жить для других. Все мы питаемся друг от друга. Пусть хоть иногда теплиться огонек доброты… Не надо отказываться от нее... Доброта придает человеку силы, если ему трудно живется.
Cлайд с цитатой