Как больно... больно. Вся жизнь была болью. Я надеялся, что смерть избавит меня от этой боли. Я запомнил это лицо, как будто его только что спасли. Радостное лицо. Этот миг изменил все. Слабость, принявшая смерть, превратилась в силу, желающую жить. После этого я никогда не покидал отца. Я никогда не забуду его лицо, он навсегда в моей памяти. Да, однажды, если я смогу улыбнуться как Киритсугу, я найду свое спасенье.
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесённом снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне -
как не сказано ниже по крайней мере -
я взбиваю подушку мычащим «ты»
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.