Я богат людьми, которых люблю и которые любят меня, богат землей и родиной.
Не будем копаться в психологии деловых людей, в причинах их успехов и одночества. Если кто-то очень богат и очень одинок — стало быть, он того и заслуживает.
Я богат людьми, которых люблю и которые любят меня, богат землей и родиной.
Не будем копаться в психологии деловых людей, в причинах их успехов и одночества. Если кто-то очень богат и очень одинок — стало быть, он того и заслуживает.
Вадим Кастрицкий — умный, талантливый, тонкий парень. Мне всегда с ним интересно, многому я у него научился. А вот вытащил бы он меня, раненого, с поля боя? Меня раньше это и не интересовало. А сейчас интересует. А Валега вытащит. Это я знаю... Или Сергей Веледницкий. Пошел бы я с ним в разведку? Не знаю. А с Валегой — хоть на край света. На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны — кулаками, зубами... вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и
желание...
Люди не умеют помнить друг о друге, их проносит течением слишком быстро; людей должна помнить та земля, где они жили. А ей не дано знать, что с ним случилось, для нее он чистый человек.
— Он вступил в дело к своему дяде и стал, как бы это сказать, какой-то пресный, что ли. Правда, уверяет, что бросит службу и займется журналистикой — он неплохо пишет. Но я не верю в эти разговоры. Он хочет одного — разбогатеть. Это так противно, по-моему. Вы не согласны, мистер Саттертуэйт?
Он был растроган ее молодостью, ее детской самоуверенностью…
— Голубушка, — сказал он, — на свете так много противного! Так много противных людей, одержимых не только мыслью о деньгах.
Если человек богат, он напоминает кота с бубенчиком на шее. Каждая мышь в точности знает, где он и что делает.
Разве ты никогда не замечал, что вечера бывают разные? Может быть, когда человек богат, они все одинаковые?