Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Всё, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придёшь домой — там ты сидишь!
Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Всё, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придёшь домой — там ты сидишь!
— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики! Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала — правда, Вань, — ты мне такую же сваргань…
— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы — накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы? Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин, тебе напяль — позор один.
Тебе шитья пойдет аршин — где деньги, Зин?..
Но даже в начале, когда мы были в фазе «не могу насытиться тобой», между нами будто высилась невидимая стена. Поначалу я пытался сдвинуть ее, но даже пробить трещины стоило огромных усилий. А потом я устал пытаться. Потом я нашел оправдание. Таковы взрослые отношения, такова любовь после нескольких боевых шрамов.
Я оглох от ударов ладоней,
Я ослеп от улыбок певиц,
Сколько лет я страдал от симфоний,
Потакал подражателям птиц!
— Ой, Вань, гляди, какие клоуны! Рот — хоть завязочки пришей…
Ой, до чего, Вань, размалеваны, и голос — как у алкашей!
А тот похож — нет, правда, Вань, — на шурина — такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, — я — вправду, Вань!
— Послушай, Зин, не трогай шурина: какой ни есть, а он — родня,-
Сама намазана, прокурена — гляди, дождешься у меня!
А чем болтать — взяла бы, Зин, в антракт сгоняла в магазин…
Что, не пойдешь? Ну, я — один, — подвинься, Зин!..
— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики! Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала — правда, Вань, — ты мне такую же сваргань…
— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы — накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы? Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин, тебе напяль — позор один.
Тебе шитья пойдет аршин — где деньги, Зин?..
Но что ей до того — она уже в Иране,
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло...
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они, я лучше пережду!
Сыт я по горло,
до подбородка.
Даже от песен стал уставать.
Лечь бы на дно,
как подводная лодка,
Чтоб не могли
запеленговать.