Когда не сам выбираешь место и образ жизни, полезно уметь благодарить судьбу даже за скромные милости.
Другого человека легко недооценить. И так же легко завысить оценку. Штука в том, чтобы выбрать верную точку между двумя этими крайностями.
Когда не сам выбираешь место и образ жизни, полезно уметь благодарить судьбу даже за скромные милости.
Другого человека легко недооценить. И так же легко завысить оценку. Штука в том, чтобы выбрать верную точку между двумя этими крайностями.
Мы редко попадаем в тот пункт назначения, к которому стремимся, ведь так? Нам кажется, что наши надежды не сбываются, но, скорее всего, мы просто не на то надеемся. И откуда у нас — у всего рода человеческого — взялась такая странная, извращенная привычка?
— Народу больше. Но отчаявшихся и чокнутых вроде поменьше.
— Отчаявшиеся и чокнутые есть везде. У тебя просто не было времени присмотреться.
Можно было бы уйти в смерть. Лора понимает вдруг, что она — и любой другой — может сделать этот выбор.
Хорошо известна людская склонность копать под собственный брак, не планируя при этом с ним покончить.
Это твоя жизнь. Вполне вероятно, единственная. И вот ты стоишь на кухне в три часа ночи, пьёшь водку и ждёшь, когда же наконец подействует снотворное, чувствуя, как сквозь тебя течёт время и твой призрак уже бродит по дому.
Насколько больше места занимают живые по сравнению с мёртвыми… Жестикуляция, движение, дыхание создают иллюзию объёма. Смерть выявляет наши подлинные размеры, и они удивительно скромны.
— Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и звери? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу, ее сила в ее сердце, в том, что она невинный милый ребенок.
Мы рассчитывали на другую любовь, ту, что поймёт и простит наши слабости, не вынуждая нас расставаться с мифом о собственной незаурядности.