Протест — это когда я говорю «мне это не нравится», сопротивление — когда я делаю что-то для того, чтобы остановить это. Протест — это когда я говорю «я в этом более не участвую», сопротивление — это когда я делаю так, чтобы другие в этом тоже не участвовали.
Мы понимаем силу света, когда видим тьму. Мы понимаем важность наших голосов, когда нас заставляют молчать. Мы верим в силу и могущество наших слов.
Иногда приходит время, когда действия государственной машины становятся настолько гнусными, вызывают такое отвращение, что ты не можешь больше участвовать в этом. Не можешь даже опосредованно принимать участие, и должен броситься телом под ее шестеренки, колеса, рычаги, под весь этот механизм, и ты должен остановить его. Ты должен показать людям, что управляют и владеют им, что до тех пор, пока ты не обрел свободу, ты не допустишь никаких действий со стороны этого механизма.
Важно дать людям чувство, что они что-то могут. Без эмоциональной вовлеченности в драму жизни ни гламур, ни дискурс не работают. Здесь халдеи совершенно правы. Пусть люди поверят в свою силу. Дайте офисному пролетарию закричать «yes, we can!» в промежутке между поносом и гриппом. И все будет хорошо. Люфт в головах уйдет. Народ опять начнет смотреть сериалы, искать моральных авторитетов в сфере шоу-бизнеса и строгать для нас по ночам новых буратин. А мы надолго скроемся в самую плотную тень...
Продолжительность существования страсти пропорциональна времени сопротивления женщины в начале отношений.
— Вы не думаете о тех, кого уволили? Зачем вы туда идете? Вы что, передумали? Вы не понимаете, что отступи мы сегодня, завтра это может коснуться любого.
— Ему легко говорить. Значит, сделаем так: каждый из нас отдаст часть своего жалования тем, кто был уволен.
— Верно.
— Красивый жест. На какое-то время. Но как они доживут до конца месяца? Что они будут есть? А когда уволят еще двадцать человек, вы отдадите им жалование целиком?
— Геройством желудок не наполнишь никому. И себе тоже.
В мире живых смерть настигала нас без разбора, случайно. С ней нельзя было бороться. Но здесь всё иначе. Пока ты сопротивляешься ангелу – ты живёшь. Всё в твоей власти!
Наш мужественный Национальный легион наголову разбил трусливые орды наших внутренних врагов.
Почему в технических вузах мы изучаем сопротивление металлов, а в педагогических не изучаем сопротивление личности, когда ее начинают воспитывать? А ведь для всех не секрет, что такое сопротивление имеет место.
Вчера выступил брат безвременно усопшего Флойда в Конгрессе. Он там много чего сказал, но он сказал главное. Это другая крайняя точка по сравнению с Байденом. Он сказал: «... мы обязаны не допустить, чтобы смерть моего несчастного брата оказалась бессмысленной. Мы должны сделать всё, чтобы эта жертва послужила радикальным изменениям нашей жизни, нашего государства и всего остального». Все ясно, да? «Сакральная жертва». Для технологии она сакральная. Точка сформирована. Теперь внутри. Внутри — это меньшинства. Обиженные, угнетаемые, и, кстати, распаливаемые на этом. Они жаждут господства через насилие. Не власти, а именно господства. Потому что власть основывается на добровольном подчинении, а господство — на насилии. Они хотят господства. Отсюда — целование сапог и изгнанный профессор. Потому что если ты, профессор, нам не подчиняешься, пошел вон отсюда. А вообще-то придём и спалим тебе дом. Вот что будет там происходить. Поэтому эта общность столкнется со страхом. К которому они не привыкли. Это интересно, что будет происходить с этими гражданами, когда к ним будут применять насилие в том случае, если они не подчиняются.
Cлайд с цитатой