Есть версия. Это было записано в официальном документе. Мы объявлены тем, кем являемся, с их точки зрения, — ревизионистской державой. Мы ревизуем исторический процесс. Ведь в 90-х случилось событие небывалое в мировой истории. Западный мир наконец-то победил Россию. Впервые у них такая радость случилась. После этого Россия должна была, зализывая раны, уползти в кусты и там... И превратиться в десяток маленьких медвежат. Которых удобно кушать. Но в 2000-х годах начало выясняться, что мы отказались умирать, делиться на десяток медвежат, и более того, собираемся жить дальше. И обеспечивать свою безопасность. Так ведь это же ревизионизм! Россия хочет пересмотреть исторический процесс. Это недопустимо! Поэтому им до нас будет дело, пока всё не выясниться окончательно. Вот версия.
Дмитрий Куликов
Cлайд с цитатойКогда твой враг рассказывает тебе про гуманизм и пацифизм, он имеет одну единственную цель — тебя разоружить. Ты должен поверить в гуманизм и пацифизм. И разоружиться.
Я всегда говорил о том, что русская истина — моральна. Это особенность нашей цивилизации.
Понятие дурака — это же не в том, что ты глупый... Для этого есть другое слово. Дурак — это тот, который думает, что он умнее тебя. Безосновательно! А ты знаешь, что он так думает и хочет тебя обмануть. Вот он дурак! В очевидной ситуации он действует, как будто это хитрый тайный план! Вот понятие дурака.
Я имею смелость утверждать, что с одной стороны происходит технологизация процесса через формирование управления этим процессом, и захват этой управляющей точки. Это довольно стандартный ход, когда изначальный повод уже совершенно неважен, создаются специальные люди, стандартные персонажи. Происходит технологизация уличного протеста. Время от времени всегда возникает повод для такого эмоционального всплеска. Но он уходит. Управляющие понимают, что если не перевести сейчас это на новый уровень радикализации, то всё это исчезнет, что они и попытаются сделать. Технологии здесь тоже понятны. Поэтому нужны новые поводы, нужны сакральные жертвы. И за этим нужно следить очень серьёзно.
В чем нерв ситуации? В чем её историчность? Потому что в историчность точно заходит и парад, и предстоящее голосование. Оно не случайно. Оно исторично. Один из нервов ситуации — впервые сложилась такая ситуация, что Западу нечего нам сказать. А нам нечего там слушать. Впервые с того момента, как разделилось католичество и православие. Мы всегда умели слушать. Но сейчас им нечего нам сказать. И Фукуяма — пример. Он говорит о том, что проблема — системная, при этом он говорит, что демократия и американские институты по-прежнему сильны, при этом один Трамп разрушил нечто невероятно сильное. Он не может сделать то, что мы от него хотим — глянуть на своё прошлое, прошлое своей страны. Он не может сказать, что дело не в Трампе, и даже не в долге, а вообще-то элитные группировки Америки сошлись в смертельной борьбе за власть, малые группы, в условиях ресурса, которого больше нет, и который нельзя делить договоренностью, «распилом». Поэтому схватка смертельна. И они будут драться до той поры, пока одна не подчинит другую. Потому что по-другому американская история государства не предполагает вообще. Остаться должен только один.
— Для Путина неразрывность истории и неразрывность народа. Мы — оттуда. Мы и есть народ-победитель. Не дела давно минувших дней. Нет. Это по-прежнему мы. [реплика Владимира Соловьева]
— Причем он это делает искренне, потому что задается вопросом, которым мы часто задаемся: мы, нынешние, наше поколение, идущие за нами, мы сохранили всё то, за счёт чего выстояли наши предки, когда казалось бы выстоять невозможно? И Путин отвечает позитивно. Я смотрю на врачей, закрывших собою эту эпидемию, и отвечаю позитивно: да, мы всё это сохранили. И здесь я хочу сказать ещё одну вещь. Мы говорим, что нам нужна идеология. Это всё — кирпичики, или даже блоки этого идеологического строительства, — эта статья, голосование по Конституции, это всё оформление той идеологии, которая разделяется большинством наших граждан. Это дальнейшее идеологическое развитие сложившегося и оформившегося Крымского консенсуса.
Вчера выступил брат безвременно усопшего Флойда в Конгрессе. Он там много чего сказал, но он сказал главное. Это другая крайняя точка по сравнению с Байденом. Он сказал: «... мы обязаны не допустить, чтобы смерть моего несчастного брата оказалась бессмысленной. Мы должны сделать всё, чтобы эта жертва послужила радикальным изменениям нашей жизни, нашего государства и всего остального». Все ясно, да? «Сакральная жертва». Для технологии она сакральная. Точка сформирована. Теперь внутри. Внутри — это меньшинства. Обиженные, угнетаемые, и, кстати, распаливаемые на этом. Они жаждут господства через насилие. Не власти, а именно господства. Потому что власть основывается на добровольном подчинении, а господство — на насилии. Они хотят господства. Отсюда — целование сапог и изгнанный профессор. Потому что если ты, профессор, нам не подчиняешься, пошел вон отсюда. А вообще-то придём и спалим тебе дом. Вот что будет там происходить. Поэтому эта общность столкнется со страхом. К которому они не привыкли. Это интересно, что будет происходить с этими гражданами, когда к ним будут применять насилие в том случае, если они не подчиняются.
Мы не зря разбирали шесть лет Украину. Потому что технология одна и та же. Было объявлено, что не признают Януковича, что бы там ни произошло. И во всех других странах, где были цветные революции. И никакие это не революции. Это сценарий силового захвата власти. Просто калька. А самое интересное, что американское общество, о котором ты, Андрей, говоришь, во-первых, уже скончалось. В том виде, как ты его описываешь. А во-вторых, оно оказалось катастрофически неготово к применению технологий против него же.
Оружие, которое ты строишь как гуманитарное, и собираешься его применять против нецивилизованных варваров... Поскольку ты — сверхчеловек с концепцией исключительности, и оно направлено только на тех, других, но в тот момент, когда выясняется, что никакой исключительности нет, это просто вранье, тогда это оружие очень легко оборачивается вовнутрь. И те, кто верили в свою исключительность, оказываются удивительно пригодным материалом для применения этих технологий. Распадётся государство или нет — этого никто не знает, а то, что там будет чудовищный кризис, вот это понятно. И то, что начнут стрелять с высокой вероятностью, — это тоже понятно. И с этой исключительностью будет то же, что с немецким сверхчеловеком. Потому что когда ты строишь свою власть на идее превосходства, и подтягиваешь всех остальных под эту власть и говоришь: вы можете принадлежать к неким высшим... Америка — это высшее. Америка — это высшее достижение истории. Это было сказано вчера. Вот эта идеология их угробит.