— Маруг, береги себя!
— Я понимаю, что говорить неправильно, но если вы вернетесь со словами «Это невозможно», я обрадуюсь.
— Маруг...
— Мы провожали много разных людей, отправлявшихся в «путь без возврата». Грустнее, чем сегодня мне никогда не было.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Так речной человек вновь не получил ответа на главный вопрос своей жизни. Он, строго говоря, вообще ничего в ней не понял. И впоследствии умер.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Какое там все по-прежнему, без него все не так, ей его недостает, у нее внутри дыра, и ветер, еще более холодный, чем прилетает из Йеллоунайфа, теперь продувает ее насквозь, а мир — такой пустой, настолько лишен любви, когда нет никого, кто выкрикивает твое имя и зовет тебя домой.
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.
Если не обращать внимания на любовь..., то можно всю жизнь прожить, истекая кровью, пусть даже окружающие ничего не замечали.
Cлайд с цитатой