Ну и в-третьих, Идлин – все же не Америка. Идлин всегда была в центре внимания, и ее чуть ли не с колыбели учили принимать ответственные решения. Поэтому голос Идлин звучит не так, как у ее матери. Идлин даже думает и чувствует по-другому. И если честно, мне не всегда по душе ее тон. Однако я уважаю свою героиню и надеюсь, читатели поймут, что это совсем другая история, тем самым дав Идлин такой же шанс, какой в свое время дали Америке.
Лишь бы попутчики были хорошими,
Лишь бы не гасла душа,
Лишь бы не сдуло ветрами дорожными
Ни доброты, ни плаща.
Счастье моё, будь, пожалуйста, счастлива,
Не сомневайся в себе!
Сможешь. Пройдёшь. Будь любима и ласкова.
Пусть в твоей долгой судьбе
Будет побольше друзей и доверия,
Честных, достойных побед,
Искры, мечты, путешествий и веры.
Счастья тебе, мой свет!
Поводы к конфликту между матерью и дочерью возникают, когда дочь подрастает и встречает в матери противницу своей сексуальной свободы, зрелость же дочери напоминает матери о том, что настало время отказаться от собственной половой жизни.
— И, учитывая, что мой дом сгорел, а виновник гуляет на свободе, вы же не выгоните родную мать.
— Верно. Папа скоро будет, он тебя выгонит.
Ребенок — это навсегда. Никогда уже не будет ни свободы, ни независимости, ни спокойного сердца. Оно всегда будет переживать, бояться, замирать. Оно всегда будет связано с другим сердцем, и к этому надо наконец начать привыкать. Нет, легче не станет. Никогда. Надо как-то учиться переносить эту тревогу.
... годы, проведенные в статусе матери-одиночки, выработали у Дениз устоявшийся комплекс мученицы, и теперь ей кажется, что проблемы у других возникают исключительно для того, чтобы лечь на её плечи ещё более тяжким бременем.
— Господи, мам, может, всё-таки перестанешь?
— Прости, если беременность моей дочери-подростка меня расстраивает.
— Тебе не приходило в голову, что меня она тоже расстраивает?
— Конечно. Просто... ну как ты могла? Ты же про всё это знаешь и понимаешь.
— Это произошло случайно, разумеется.
— У тебя случайно был незащищенный секс?
— Тебе станет легче, если я скажу, что меня изнасиловали?
— Не смей так говорить.
— Я только пытаюсь понять, при каком раскладе ты бы начала сочувствовать мне, а не себе.
— Поверь, я очень тебе сочувствую, — произносит Дениз тоном, от которого у Кейси неизменно возникает желание сжечь всех напалмом.
Вы будете единственной вещью на земле, которая принадлежит мне, и только мне. А я вознесу вас на такой высокий пьедестал, что вас будут боготворить.
Мама смотрит на дочку и пытается привыкнуть к своему счастью. Но как к нему, к такому счастью, можно привыкнуть? Это теперь удивление на всю оставшуюся жизнь: я — мама дочери.
Ты справа, на случай, если ты запуталась. И если ты думаешь, что пары солнцезащитных очков и темной помады будет достаточно, чтобы я смирилась, то проблемы у тебя не с лицом, мама, а с мозгами.
Cлайд с цитатой