Вот день уже идёт к закату, лишь зверь, и воин смерти ждёт,
Броне погнутой и булату, природа выписала счёт.
Весь Колизей вдруг поразился, булат отброшен, бронь долой,
Ко львице варвар устремился, как будто шёл к себе домой.
В могучем звере смог увидеть, то неземное существо,
Какое он не дал обидеть, в родном краю и так давно.
И во мраке бед
Я искала яркий свет,
Чтобы вспомнить, что было.
Только поняла,
Долго прошлым я жила,
О настоящем забыла.
Эта тишина — причина того, что образцы прошлого пробуждают не столько желания, сколько печаль, безмерную, неумную тоску. Оно было, но больше не вернется. Оно ушло, стало другим миром, с которым для нас все покончено. В казармах эти образы прошлого вызывали у нас бурные порывы мятежных желаний. Тогда мы были еще связаны с ним, мы принадлежали ему, оно принадлежало нам, хотя мы и были разлучены.. Эти образы всплыли при звуках солдатских песен, которые мы пели, отправляясь по утрам в луга на строевые учения; справа — алое зарево зари, слева — черные силуэты леса; в ту пору они были острым, отчетливым воспоминанием, которое еще жило в нас и исходило не извне, а от самих нас.
Но здесь, в окопах, мы его утратили. Оно уже больше не пробуждалось в нас — мы умерли, и оно отодвинулось куда-то вдаль, оно стало загадочным отблеском чего-то забытого, видением, которое иногда предстает перед нами; мы его боимся и любим его безнадежной любовью. Видения прошлого сильны, и наша тоска по прошлому тоже сильна, но оно недостижимо, и мы это знаем. Вспоминать о нем так же безнадежно, как ожидать, что ты станешь генералом.
И даже если бы нам разрешили вернуться в те места, где прошла наша юность, мы, наверное, не знали бы, что нам делать. Те тайные силы, которые чуть заметными токами текли от них к нам, уже нельзя воскресить. Вокруг нас были бы те же виды, мы бродили бы по тем же местам; мы с любовью узнавали бы их и были растроганы, увидев их вновь. Но мы испытали бы то же само чувство, которое испытываешь, задумавшись над фотографией убитого товарища: это его черты, это его лицо, и пережитые вместе с ним дни приобретают в памяти обманчивую видимость настоящей жизни, но все-=таки это не он сам.
We're all just dust in the wind.
We are trapped in our memories.
All alone on the battle field.
You should know, that I forgive.
No matter what they say,
No matter what they do,
You should know that I forgive,
You should know that I love you.
Воспоминание о зле, причинённом мужу, возбуждало в ней чувство, похожее на отвращение и подобное тому, какое испытывал бы тонувший человек, оторвавший от себя вцепившегося в него человека. Человек этот утонул. Разумеется, это было дурно, но это было единственное спасенье, и лучше не вспоминать об этих страшных подробностях.
Жизнь поделилась на Ханну... И после Ханны. Мне не с чем сравнивать. Я живу здесь всю жизнь. Иногда воспоминания помогают. А иногда — мучают. Но мы держимся за воспоминания. Потому что это — всё, что осталось. У нас есть потребность помнить... и отмечать события. Чтобы удерживать их как можно дольше. Но сегодня... мы начинаем отпускать.
Можно долго протянуть наедине с воспоминаниями? Они как любимый мягкий шарф на шее, на котором рано или поздно сообразишь повеситься.
Cлайд с цитатой