жертвы

Но я вовсе не считаю, что понять — значит простить. Если встать на эту точку зрения, дойдешь до того, что начнешь распускать слюни над судьбой убийц, насильников и похитителей детей, забывая при этом об их жертвах. А это неправильно.

Иногда приходится чем-то жертвовать ради своей страны, и жертвы эти могут пагубно отражаться на самых родных и близких людях.

Да, то была дань крови; всякая революция требует жертв, всякое движение вперед осуществляется только по трупам.

Когда пришельцы проникли в наш мир, они явились из глубин Тихого океана. В расщелинах между литосферными плитами открылся Разлом — портал между двумя измерениями. Мне было 15, когда первый Кайдзю вышел на сушу в Сан-Франциско. К тому времени, когда танки и истребители уничтожили его — спустя шесть дней — три города лежали в руинах.

Десятки тысяч жертв. Мы почтили память погибших. Воздвигли памятники в их честь. И стали жить дальше. А затем, спустя всего лишь полгода, второе чудовище напало на Майами. Уровень кислотности в крови Кайдзю спровоцировал токсичный эффект под названием «Кайдзю-Блу». Третий монстр атаковал Ганновер, а потом четвёртый — Владивосток.

И тогда мы поняли — это не прекратится. Это только начало.

Жертвы не всегда приводят к желаемому результату.

Я не спорю – ты всегда готов пойти на жертвы. Если страдать будет кто-то другой.

Ни одна жизнь не обходится без жертв. Без них невозможно прожить. И о них не надо сожалеть. К ним нужно стремиться.

Как легко принимать жертвы — и как трудно их требовать. Смерть в миллион раз честнее благородства и преданности. Смерть — последняя истина, которую можно дарить и принимать. Она вершина жизни, она никогда не притворялась красивой.

Если нечем не пожертвуешь, то вряд ли поступаешь правильно.